В ночной саванне пятеро браконьеров грели у костра руки. Дымился подвешенный на колышке котелок. Трое мужчин курили.

Они громко разговаривали и раскатисто смеялись. Ни один из них не собирался понапрасну утруждать себя мыслями о том, какой штраф полагается за браконьерство. Да и зачем? Они прекрасно знали, как мало лесников в этой огромной стране. В заповеднике Мореми их было только шестеро. Шесть егерей, по двое в смену, приблизительно на восемь тысяч квадратных километров территории. Те, кто хотел быстро нажиться на слоновой кости и шкурах, могли чувствовать себя совершенно спокойно.

Старший из охотников окунул черпак в дымящийся котелок и плеснул в тарелку похлебки. Другие продолжали без умолку болтать и смеяться. Они говорили на сетсвана, и в разговоре все время повторялись слова «пула» и «тэбе» — «дождь» и «капли». В Ботсване эти слова обозначали валюту. Сто тэбе соответствовали одной пуле. Мужчины говорили о деньгах. О том, сколько принесет им добыча.

Пожилой толкнул одного из сидящих мужчин, взял у него из руки бутыль шнапса, отхлебнул, передал бутылку дальше и громко рыгнул, что вызвало всеобщий хохот.

Браконьеры и не подозревали, что уже несколько часов находились под наблюдением.

В свете костра всего в нескольких метрах позади мужчин можно было различить грузовик. Древняя модель «МАНа».[1] Под песочного цвета брезентом, шатровой палаткой натянутым над погрузочной платформой, была сложена добыча за целый месяц. Добрая тонна так называемого белого золота — слоновой кости. Сорок бивней от двадцати забитых слонов.

Тайный наблюдатель прекрасно знал, сколько стоит эта гора. Пятнадцать лет тому назад за килограмм слоновой кости на международном рынке можно было получить двести пятьдесят долларов. Сегодня — всего пятьдесят. И все же, несмотря на падение в цене, предприятие продолжало себя оправдывать. Общая стоимость товара в грузовике составляла около пятидесяти тысяч долларов. Конечно, браконьеры получат лишь ничтожную часть выручки, приблизительно десять тысяч долларов. Итого на нос — по две тысячи долларов. И все-таки подобная сумма составляла целое состояние в стране, где некоторые семьи из восьми человек умудрялись обходиться ста пятьюдесятью долларами в год.

В свете костра вырисовывались тела убитых слонов. Для браконьеров имели ценность только бивни, останки забитых животных были брошены на растерзание хищникам. Каждый год в Южной Африке таким образом погибало около двух тысяч животных. За последние двадцать лет поголовье слонов сократилось вдвое. В некоторых областях оно едва достигало десяти процентов от прежнего количества. Становится стыдно, когда думаешь об этом.

Долгий, жалобный стон прервал хохот мужчин. Рядом с мертвой слонихой стоял слоненок. Он беспрерывно проводил хоботом по голове матери, как будто хотел вдохнуть жизнь в неподвижное тело. Снова и снова раздавался скорбный, протяжный крик детеныша в звездной ночи.

В ста метрах, спрятавшись за кустарником, с головы до ног одетый в черное, стиснув зубы, лежал наблюдатель. Крики слоненка терзали его сердце. Как всякий раз перед лицом несправедливости, его охватила ярость. Пока браконьеры шумели, смеялись и разговаривали о деньгах, слоненок оплакивал мать. И сам он тоже скоро умрет, потому что от роду ему не больше двенадцати-тринадцати месяцев, а первые два года жизни детеныши слонов кормятся исключительно материнским молоком.

Тяжелое, в несколько тонн весом, тело слонихи неподвижно лежало на боку. На месте, где обычно выступали бивни, сейчас виднелись две окровавленные дыры, оставшиеся после того, как их выдрали. Остальные тела забитых животных выглядели так же. Все стадо состояло из двух слонов, семи слоних и слоненка.

Мужчина, прятавшийся в кустах, вздохнул. У индийских слоних нет бивней. У африканских есть. Поэтому охотникам все равно, кого убивать — самца или самку.

В это время года заполучить слоновую кость не составляло никакого труда. В конце сентября заканчивался засушливый период, и многие животные тянулись к бассейну реки Окаванго. Эта река не впадала ни в море, ни в озеро, а, образовав широкую дельту, уходила в песчаную почву Калахари. В пору засухи здесь был настоящий эдемский сад для животных. Так что браконьерам оставалось всего лишь сидеть в засаде неподалеку от воды и ждать появления слонов. Добыча сама шла в руки охотников.