— Шути-шути, — снисходительно усмехнулся Рейн. — На самом деле все это выглядело бы весьма забавным, если бы не оказалось настолько печальным…
— Печальным? — удивленно переспросила я. — Почему?
— Через непродолжительное количество времени мы станем дичью, загоняемой всеми ликантропами Пешта, — без обиняков заявил он. — Логан придет в бешенство, обнаружив, что золотая клетка опустела, а его любимая птичка выпорхнула на свободу. Боюсь, тогда он отбросит свою наигранную галантность и покажет истинный оскал мутанта…
— Он попытается тебя убить? — вздрогнула я, робко вцепляясь в пальцы Изгоя. — Но ведь раньше вы называли друг друга братьями?!
Рейн быстро отвернулся, скрывая от меня свое скорбно вытянувшееся лицо.
— У нас с ним старые личные счеты. И лучше бы тебе ничего об этом не знать… — В его голосе прозвучало столько боли, что я не осмелилась настаивать на более подробном объяснении, решив отложить сей щекотливый разговор до более подходящего времени. И зря, потому что пора бы мне уже привыкнуть — все спорные вопросы нужно разрешать сразу же, ибо всего одна крохотная тайна или недомолвка имеют гадкое свойство перерастать в большую ложь…
— Нужно уходить, — напомнил мне Рейн, — бежим!
И мы помчались так, что у меня аж ветер в ушах засвистел…
Мне весьма смутно запомнились детали нашего ночного бегства, сильнее всего смахивающего на бессильное отступление, на бесславное признание своего поражения. Но до того ли нам тогда было? Мы просто хотели выжить. Подчиняясь Рейну, властно увлекающему меня за собой, я бездумно переставляла ноги, двигаясь, словно послушный автомат, и беспокоясь лишь об одном — только бы не сбиться с темпа, только бы не упасть! Я совершенно запуталась в переплетении темных улиц Пешта, все как одна казавшихся мне чужими и уродливыми. Мимо мелькали фасады аляповато-современных офисов, причудливо чередующиеся с малоэтажными домами старинной постройки, правда, в основном более поздней, чем здания Буды. Иногда мы едва успевали уклониться от выскочившего из проулка автомобиля, но в принципе нам повезло — мы почти не привлекали к себе внимания, потому что в период нашего побега город оказался погружен в самое сонное время суток, наступающее за пару часов до рассвета. Черное небо низко нависало над крышами, давя неподъемной бетонной плитой. Стены зданий отвесно вздымались ввысь, уподобившись скользкому жерлу глубокого колодца, поглотившего отчаянных беглецов. Я напрасно поднимала голову в надежде получить мизерный глоток чистого воздуха, но преграды из стекла и бетона надежно отсекали меня от свободы, ликующе нашептывая: «Ты наша, тебе от нас не уйти!» Прожорливый город надежно поймал нас в искусно расставленную ловушку, завлекая в безвыходный тупик своего мрачного чрева. И тогда мое сердце преисполнилось горем и отчаянием…
— Я их слышу, — отрывисто выкрикнула я, задыхаясь на бегу. — Они уже близко, они нас догоняют…
Рейн страшно заскрежетал зубами:
— К несчастью, ты права. Их слишком много, у них есть машины и оружие. К тому же — они лучше нас ориентируются в этой части города.
— Я не сдамся им живой! — сгоряча ляпнула я. — Если они убьют тебя, я тоже умру!
Изгой посмотрел на меня как на ненормальную:
— Ты с ума сошла, милая? — Гримаса сурового порицания нарушила безупречную красоту его черт, превращая их в отталкивающе безобразную маску. — Не выдумывай глупостей. Твоя жизнь тебе уже не принадлежит, ибо от тебя зависят судьбы миллионов…
Я виновато вздохнула.
— Не нужно заранее расписываться в собственном бессилии. — Он пытался меня приободрить, но я понимала всю эфемерность его наигранно-бодрых заявлений. — Я еще способен сражаться!
— Чем? — обреченно простонала я, — Голыми руками?
— Ну, — он хищно оскалил зубы, — твои голые руки на что-нибудь да способны. А у меня имеются пятнадцать патронов в магазине «беретты» и верный клинок…
— Предлагаешь попробовать перехитрить судьбу? — иронично осведомилась я. — Вряд ли это возможно. Судьба — хитра! Когда у нас на руках собираются все нужные карты, она неожиданно начинает играть в шахматы…