«Точно он это подметил, — мысленно соглашаюсь я. — Я жутко запуталась в своей жизни, так что куда уж хуже-то?» А вслух выдвигаю сомнительную идею:

— Он меня, типа того, убил?

Рейн кивает, делая убедительно-дурашливое лицо, поэтому мое недоверие только возрастает… Я откидываю одеяло и обнаруживаю, что одета в веселенькую розовую пижамку — байковую, с детским, инфантильным рисунком в виде цветочков и мышек. Рейн заинтересованно вытягивает шею, весело, округлившимися глазами, рассматривает мое нелепое одеяние и заразительно смеется.

— Это тебя по приказу влюбленного муженька так гламурно обрядили, не иначе, — уверенно констатирует он с явственными нотками ревности. — Шик, блеск, красота от ушей и до хвоста!

Насмеявшись вволю, я расстегиваю ворот «розового кошмара» и вижу приклеенную лейкопластырем повязку, наложенную на мою грудь чуть выше левой молочной железы. Повязка запятнана кровью. Я отдираю бинт и ощупываю небольшой шрамчик, оставшийся от нанесенной мне раны…

— А чего ты ожидала там найти? — иронично приподнимает брови Рейн, предугадывая мой невысказанный вопрос. — Ну в натуре, фильм ужасов «Иногда они возвращаются», причем — уже вторая серия!

Я облегченно пожимаю плечами и только сейчас обращаю внимание на придвинутый к кровати столик, уставленный стаканами и тарелками с вином, апельсиновым соком, бутербродами и шоколадными конфетами. Желудок тут же издает громкое требовательное урчание, хамски напоминая о терзающем меня голоде. Одной рукой я хватаю шоколадку, второй — сэндвич с копченой колбасой, и, невоспитанно чавкая, лопаю все подряд под одобрительным взглядом Рейна. Еще по воскрешению в морге я запомнила, как много энергии требуется для восстановления всех функций организма и регенерации плоти. Отсюда и мой зверский аппетит…

— Я никогда не сомневался в блестящих умственных способностях Логана, — доверительно сообщает Изгой, — но устроить такое… — Он восхищенно прищелкивает языком. — Немец не знал о редчайшей физиологической особенности рода Корвинов, передающейся по наследству: у вас сердце расположено не слева, как у всех обычных людей и лугару, а справа. Цветение золотых роз, конечно, красиво, но семейная черта — куда как надежнее в определении избранности! Поэтому Логан ничуть не рисковал твоей жизнью, разыгрывая на мосту сей замечательный спектакль. Он убедил немца в твоей гибели, ведь для лугару прямой удар в сердце — смертелен. На некоторое время швабы поверят в твою трагическую кончину и будут оплакивать потерю столь ценного объекта. Но потом они, конечно, докопаются до истины…

— Вадим не собирался мне вредить? — неразборчиво уточнила я сквозь бутерброд.

— Нет, — убежденно покачал головой Рейн. — Как бы ни хотелось мне выставить его в черном цвете, но он все спланировал заранее и рассчитал весьма точно. Он невероятно, просто дьявольски хитер. Специально выбрал для вашей встречи мост Маргит, потому что он возведен на самом глубоком участке Дуная, чтобы ты не смогла удариться при падении о речное дно или обо что-то еще. Под этим мостом нет никаких строительных конструкций. Короче, Логан не позволил бы даже волосу упасть с твоей головы. — В голосе Изгоя смешались ненависть и уважение к неоспоримым достоинствам противника. — Видимо, он и ожидал, что ты проявишь упрямство, а посему разыграл свою партию четко и виртуозно, словно по нотам, не сфальшивив ни разу. А чуть ниже по течению реки уже ждали ликантропы на лодках, быстренько выловившие тебя из воды и доставившие сюда…

— А где мы сейчас находимся? — перебила я, допивая сок и чувствуя себя отлично.

— В Пеште, район Белварош, контролируемая ликантропами больница, — в своей привычной лаконичной манере изъясняться отрапортовал Изгой. — Но Логан допустил одну крохотную ошибочку, которая и сыграла мне на руку.

— И?.. — вопросительно приподняла бровь я.

— Он не учел, что с каждым разом срок регенерации твоего тела все сокращается. Привычка, знаешь ли. — Он заговорщицки подмигнул. — В сей раз ты пробыла без сознания всего два часа, куда меньше, чем тогда, в морге. К тому же здесь тепло, что значительно форсирует процесс восстановления. Логан приказал не беспокоить тебя, а значит, у нас имеется небольшой запас времени. Одевайся, — он бросил мне на кровать сверток с одеждой, — я выкрал твои вещички из кладовки. Пора делать ноги!

— И когда это ты успел нахвататься всяких модных словечек? — бурчала я, стаскивая пижаму. — А?

— Они липнут ко мне, будто жвачка к подошве сапога, — поморщился он. — Современный мир полон шелухи, грязи и дешевых суррогатов…

— Любовь тоже превратилась в подделку? — передразнила я, кокетливо спинывая розовые штанишки и ничуть не стыдясь собственной наготы. — В банальный физический акт плотской любви и лживую имитацию чувств?

— Нет, — категорично опротестовал он, спрыгивая с подоконника, обнимая меня и целуя в губы, — Только не моя!

— Кайся! — приказала я, с неохотой отрываясь от его губ.

— В чем? — небрежно поинтересовался он, недовольно наблюдая за тем, как я скрываю свое тело, надевая белье, джинсы, джемпер — все высушенное и чистое. — Ты же сама знаешь, что последнее слово в споре всегда остается за мужчиной, и звучит это так: «Да, дорогая!»