Девушка-красавица, садитесь. Не стесняйтесь.

– Девушку зовут Марья, – подсказал Айболит.

– Лучше просто Маша, – улыбнулась она.

– Садитесь, Машенька. Рекомендую начать с жареных морских гребешков на грибах.

– Ой, мы только позавтракали, извините. Если вы не против, я посмотрю спектакль уличного театра, – она показала в сторону толпы, окружившей актеров, одетых пестрые в балахоны.

– Да успеете, – отмахнулся Марк. – Спектакль длится всего полчаса. Потом десять минут перерыва и всё заново. Вы поешьте пока.

– Да не закармливай Машу насмерть, – улыбнулся Айболит. – Вот его мама такая же, – объяснил он Маше. – Я от нее выходил, так у меня из ушей торчали куриные ножки. Иди посмотри спектакль. Ты бы тоже лучше духовной пищей питался, – он похлопал по животу Марка.

Марк дождался, пока Маша отошла подальше, смешавшись с толпой зрителей, и подмигнул Айболиту:

– Ох, ты на нее и запал. А ну колись, кто это?

– С ума сошёл? – Айболит отхлебнул глоток безалкогольного черного пива, – это моя пациентка. Я ее сопровождаю.

– Да ладно, – ухмыльнулся Марк, перекладывая с блюда в тарелку Айболита несколько морских гребешков на грибной подушке. – А то я тебя первый день знаю. Вон глаз как горит! Так на нее смотришь, как кот на сметану.

– Я, собственно, с тобой посоветоваться хотел насчёт Маши, – Айболит ковырнул вилкой грибы, – вот чую я: что-то здесь не то. А понять что конкретно не могу. С одной стороны, Израиль вроде бы демократическая страна. Строгие законы, особенно в отношении женщин. С другой, вся эта история с Машей странная. Может, ты со стороны посоветуешь.

Он быстро и кратко изложил суть дела. По мере его рассказа лицо Марка всё больше мрачнело.

– Вот же ёлки! – он с досадой бросил вилку в тарелку.

– Что? – Айболит с тревогой перегнулся через столик, напряженно слушая друга.

– Да ерунда это всё, фигня на постном масле. Демократическая страна… – хмыкнул он. – Законы строгие в отношении нас с тобой, Ваня. Вот если мы, два европейских человека попытаемся не просто ударить, а обругать жену, то на нас обрушится судебная система, феминистки, психологи, социальные работники, законы, полиция и все остальные. Со свету сживут! Но если дело касается общинных дел, то у полиции строгое распоряжение не лезть. От слова "совсем". Арабы, эфиопы, горские, – он принялся загибать пальцы, – друзы, бедуины, бухарские – это табу. Потому что здесь собрались поцы со всего мира. Разбросало евреев в свое время по задницам мира, ну они и нахватались. А неевреи типа арабов и друзов всегда так жили, еще до основания Израиля. Поэтому наше правительство в сложные национальные традиции старается не вмешиваться. У нас своего хватает. С одной стороны, йеменские евреи, у которых одновременно было по две жены. У них тоже официально разрешено двоежёнство. Молодые уже другие совсем. Это да, но у их отцов у всех по две жены было. Поэтому в их семьях вечные споры о наследстве, имуществе, и даже поножовщина и криминал. Не у всех, конечно. Но часто бывает. С другой стороны, бедуины. Там у каждого шейха, это они так старосту деревни или главу рода называют, по четыре жены. Он своих дочерей даже по именам не помнит. Поэтому спит с ними.

– С дочерьми спит? – ужаснулся Айболит.

– Ага, с дочерьми. И попробуй слово сказать. Мы, полиция, знаешь, как в бедуинские деревни заезжаем? По четыре полицейские машины и спецназ с автоматами. А ещё они своих девственниц продают в Иорданию как временных жен.

– Это как? – спросил Айболит.

– А вот так, в крытых грузовиках провозят ночью через границу, как скот. Мусульманам же нельзя спать с женщинами вне брака. Поэтому в Иордании и в Египте сидят судьи, которые дают разрешение на временный брак. Девушку одевают как невесту. Подписывают быстро документы. Там где суд, там уже ресторан и гостиница. Вот в этой гостинице с девушкой спят пару дней подряд, и потом судья брак расторгает. А чтобы правоверные мусульмане потом на порченой женщине не женились, их метят как скот. Татуировку делают: "неприкосновенная". А ты говоришь: горские. Не до горских нам, уж поверь.