Услышав в голове товарища ничем не скрываемую горечь от собственной неумелости в обращении с гранатами — и одновременно с тем легкую зависть к моему собственному навыку, — я примирительно ответил:

— Выживем, обязательно научу!

Мои слова заглушает звук револьверного выстрела. В ответ хлестко хлопнула вражеская винтовка — но маузеровская пуля улетела в «молоко», врезавшись в заднюю стенку траншеи. И еще один выстрел нагана, и еще — третий, последний! И вот уже я сам вынужденно закрыл барабанную защелку револьвера — зарядив подрагивающими от напряжения пальцами только пять патронов… При этом отчаянно ругая про себя приемную армейскую комиссию, настоящую на переделке исходного образца нагана на версию с поочередной зарядкой камор!

— В сторону, Андрей, в сторону! Перезаряжайся!

Крутанув барабан с заряженными каморами назад, я замер рядом с Андреем по левую сторону хода сообщения… Но снег под ногами бегущих вперед османов захрустел уже едва ли не над нашими головами!

— Мартаэравер!!!

— В штыки!

— АЛ-Л-Л-А-А-А!!!

Растянутые по позиции довольно редкой цепью бойцы армянского ополчения и русские прапорщики встречают добежавшего до траншеи врага винтовочными выстрелами в упор — и длинными выпадами более, чем полутораметровых трехлинеек со штыками! Габаритов пехотной винтовки Мосина (в неукороченном «драгунском» варианте) за глаза хватает, чтобы из окопа дотянуться до живота замершего у бруствера врага… Турки, впрочем, также стреляют в ответ, также пытаются уколоть сверху — хотя маузер с ножевым штыком уступает царской трехлинейке в длине на целых двадцать сантиметров!

Но — османов, добежавших до окопов, все равно больше. И поравнявшись с траншеей, многие тут же спрыгивают вниз, держа в руках кто винтовки, а кто и оголенные дедовские ятаганы, незамедлительно пуская их в ход. Особенно, когда противник оказывается развернут к ним спиной…

— Получай, тварь!

На моих глазах турок зарубил вогнутым клинком прапорщика, мгновением ранее насадившего на штык целившегося в него же османа… Прапорщик отчаянно вскрикнул — а я выстрелил уже в спину врага, в бессилии выгнувшегося назад, получив «маслину» в хребет… Еще один осман заприметил мой выстрел — и, замерев над бруствером, он вскинул винтарь к плечу, направив на меня ствол маузера! От волнения я дважды нажал на тугой спуск — и дважды попал… Первой пулей задев правую руку врага (и тем самым помешав тому точно выстрелить) — а второй удачно достал турка в живот, сложив его пополам!

Очередной выстрел — в сторону офицера-османа, бегущего по окопу к нам навстречу и сжимающего длинноствольный пистолет в руках. Слава Богу, я заметил его первым! Пуля попала в грудь врага, под левую ключицу, отбросив того на спину… На близкой дистанции самовзводный револьвер рулит!

— Рома!!!

Отчаянный окрик Андрея обдает могильным холодом по спине; подняв наган кверху, я поспешно нажал на спуск — выстрелив одновременно с турком, замершим прямо над нашими головами! Отчаянно вскрикнул от боли «балагур» — а осман, поймав пулю едва ли не в самое «солнышко», безмолвно рухнул вперед, в траншею…

— Держи, кха-кха… Держи!

Мой соратник ранен в грудь — и судя по сразу же выступившей крови на губах да какому-то свистящему звуку, задето легкое… Отчаянное сожаление заставляет меня бессильно скрипнуть зубами — не прикрыл, не уберег товарища! — я подхватил из слабеющей руки прапорщика протянутый мне револьвер. Закрыв защелку барабана, мельком отметил, что заряжены шесть камор…

Очередной враг выныривает из хода сообщения, оставленного «без присмотра», держа германский маузер с примкнутым ножевым штыком наперевес. Он замечает меня, склонившегося к Андрею, на секунду раньше — но с длинноствольной винтовкой в узкой траншее всегда неудобно. Вот и турок замешкался, разворачиваясь в мою сторону, подняв при этом ствол винтаря над головой, и только после направив его на меня… Точнее — лишь попытавшись направить. Я, даже не пытаясь отступить от Андрея, вполоборота развернулся к новому врагу — после чего нажал на спуск, выстрелив прямо от живота!

— Первый…

Начав обратный отсчет оставшихся в барабане патронов, я шагнул вперед — и высунувшись в ход сообщения, тут же утопил спусковой крючок. С двух шагов не промахнулся и навскидку, сняв очередного противника — после чего затравленно оглянулся по сторонам.