– Чему я научусь, миссис Дайер?
– Что означает быть женщиной в новом веке, в двадцатом веке.
– Вы хотите сказать, помешанной на деньгах девкой? – девочка выскочила из комнаты.
Этти дрожала от гнева, идя по коридору от каюты миссис Дайер. Она не могла поверить, что сказала это слово:
– Мисс Генриетта, что-то случилось? – Гастон вывернул из-за угла в конце коридора.
– Нет… нет… – Этти приостановилась. – Хотя, на самом деле, да, Гастон. Случилось нечто ужасное.
– Ох, мисс Генриетта, – казалось, стюард разнервничался, увидев её в таком состоянии. Он огляделся по сторонам. – Пойдёмте со мной.
Этти последовала за ним в маленькую комнатку, увешанную скатертями на стойках, и всё ему начистоту рассказала.
– Теперь вы знаете, что Ханна – моя лучшая подруга, и она хочет выйти замуж за Стэнниша Уитмана Уилера, и… и…
– Он обманывает её с этой богатой леди.
– Да.
– И вы не знаете, должны ли ей рассказать?
– Нет. Не думаю, что она мне поверит. Я и сама в это почти не верю. Хотя, нет, не так, я не верю в это… в это соглашение, о котором говорила миссис Дайер. Ей просто всё равно. А Ханне было бы не всё равно. – Этти не могла вообразить, каково это: быть такой… такой – она пыталась найти слово –
«Чушь! – подумала Этти. – Если кто и не заслуживает другой жизни, так это миссис Дайер!»
– Возможно, Ханна узнает об этом сама.
– Но как? Начать с того, что Ханна плывёт третьим классом, и, даже услышь она что-нибудь, как бы мы доказали ей, что это правда?
– Мисс Генриетта, вы, как никто другой, должны знать, что пробраться из первого класса в третий и обратно – не проблема, если есть зубная щётка.
– Да, – девочка слегка наклонила голову. – Но как предоставить доказательства Ханне?
– Смотрите, все – по крайней мере все горничные и коридорные на этой стороне корабля – знают об интрижке между известным художником и богатой разведённой американкой.