— Не войдешь, — уверенно говорит сторож, — задерет…

В еде Зойка не совсем аккуратна: она постоянно забрызгивала себя кровью. Тогда белый медгедь подходил к ней и усердно вылизывал ее густой мех. Эта забота о Зойкином туалете была не лишена некоторых корыстных расчетов: облизывая Зойку, белый пользовался кровью, до которой он такой охотник.

Медведи не лишены чувства юмора. Однажды я видел, как Зойка карабкалась вверх по обледенелому склону рва. Нужно сказать, что по этому склону медведи непрерывно скатывались вниз и так укатали его, что он стал похож на настоящую ледяную гору. Зойка карабкалась с трудом, скатывалась и снова карабкалась. Сидящий невдалеке бурый медведь с любопытством следил за ней. Когда Зойка казалось совсем достигла цели, бурый поднялся, схватил Зойку зубами за заднюю лапу, стащил вниз… и отошел в сторону. Глаза его лукаво блестели. Так повторилось несколько раз, пока Зойка с ревом не кинулась на обидчика.

Жили медведи дружно. За все время я ни разу не наблюдал серьезной ссоры, даже при раздаче пищи. Правда, хватали куски, ревели что было сил, но не дрались. Раз одна из кавказских медведиц подошла к бурому медведю, жравшему утробину, зарычала и отняла у него большой кусок. Тот даже не подумал прибегнуть к силе, чтобы защититься.

Если медведи разного возраста, такую уступчивость можно еще объяснить. Звери вообще питают большое уважение к старшим. Особенно это заметно у собак. Однажды вечером в цветнике Арбатской площади я видел, как маленькая толстая белая собачка с лаем кинулась из-под скамейки на проходившего мимо большого дога. И дог, который одним взмахом челюстей мог бы перекусить наглую собачку пополам, с визгом обратился в позорное бегство. В чем дело? — Очень просто: собачонка старше, и дог молчаливо признал за ней полное право кусаться.

Так же как и у людей, правом этим часто злоупотребляют. Редкая курица, например, если вы кормите ее вместе с цыплятами, сможет удержаться от искушения долбануть какого-нибудь из них в голову. Делается это не потому, что цыпленок виноват, а просто из принципа, из желания «поучить» молодежь. Бывают такие старухи: встретив детей, они обязательно скажут им что-либо неприятное, чтобы поучить, как нужно жить.

Медведей кормят по норме, что нисколько не мешает им попрошайничать, и надо сознаться, что делают они это мастерски. Становятся на задние лапы, машут вам «ручкой» или же садятся на снег и, ухватившись передними лапами за задние, раскачиваются как кресла-качалки. Растроганные зрители редко удерживаются от нарушения правил. Начинают бросать кусочки белого хлеба или конфеты прямо в бумажках. А некоторые, с умилением сказав: «Эх, надо бы ему что-нибудь дать», — нагибаются, ищут камешки и, нацелившись, стараются попасть в открытую пасть медведя. Что называется, вместо хлеба дают камень. Таких нещадно штрафуют.

Раз утром сквозь покрытые инеем ветви деревьев я увидел густой черный дым. Горел Поленовский музей. Пожар уже близился к концу. По обгорелой крыше бегали пожарные, отрывая листы железа. Шум привел медведей в необычайное волнение: они столпились у края своего помещения и с любопытством наблюдали за происшествием.

Через ворота рядом с домом Поленова каждый день на дровнях привозили мясо. Перед тем как въехать, возница долго и громко разговаривал с привратником. Вот почему мне казалось, что медведи попросту столпились в ожидании еды, принимая пожарных, бегающих по крыше, за поваров, готовящих для них ранний и вкусный обед.

IV

Дружба с маралом. — Любовь и решотка. — Бой на рапирах. — Беда от нежного сердца. — Туры дразнят яков. — Полосатая Надя. — Шайтан и Амба. — Олень бастует. — Юннаты в зоопарке. — Загадочное сходство. — Кормление оранга. — Обезьяньи характеры.

Я уже рассказывал о моей дружбе с маралом. Каждый день бежал к нему здороваться. Если он стоял далеко от решотки, я кричал:

— Марал! Маральчик!

От одиночества или потому, что принимал меня за нового сторожа, он подходил на звук моего голоса.

— Здорово, маральчик! — говорил я ему и ласково трепал его мокрую морду.

Впрочем я был осторожен, потому что марал иногда с сердитым писком начинал бить рогами о решотку. Ветвистые рога он носил легко, а между тем они должны были представлять значительную тяжесть. Как и у лося, они отпадают после брачного периода. Защищается марал не ими. Он становится на задние ноги, вздымается кверху и копытами бьет врага по голове.

Марал яростно бросался на яка… Начинался бой…

Через дорогу, против «горы зверей» помещается большой, огороженный решоткой загон для оленей. Там бродил хромой самец марал и несколько самок. Они старались держаться вдали от посетителей. Мой одинокий друг всегда ложился в углу напротив этого загона. А завидев самок, вставал, вытягивал голову вверх, так что рога его касались спины, и, оскалив зубы, хлюпал, втягивая воздух. Одна из самок, стройная высокая красавица, подходила к решотке и смотрела на марала, раздувая тонкие ноздри. Так любовались они друг другом.

Мне вспомнилась царская тюрьма. Две решотки, отделенные узкой асфальтовой дорожкой, по которой ходят тюремные надзиратели. Арестанты сплюснувшие носы о железную сетку. А по другую сторону родственники и друзья, пришедшие на свиданье. В толпе как маралы молча глядят друг другу в глаза близкие люди.

И я понимал, почему марал вдруг яростно бросался на проходящего яка. Начинался бой, настоящий бой на рапирах. Бойцы, склонив голову, становились друг против друга, и каждый удар, нанесенный рогами одного, отражался встречном ударом рогов другого. Иногда сходились вплотную, клали рога на рога. Лишь налитые кровью глаза и волнообразные движения шеи позволяли угадывать напряжение мышц противников. Мне нравилось смотреть на эти сражения. Я охотно прислушивался к стуку рогов и вмешивался только тогда, когда бой заходил слишком далеко. Если не помогали крики, я хватал куски льда и бросал их в дерущихся. Но обыкновенно бой кончался отступлением яка. Да оно и понятно: у него было несколько жен, и он не имел основания впадать в беспричинную ярость. Мой воинственный друг победоносно теснил врага по загону или шел сражаться с другим.

Яки — их было двое в загоне — никогда не заступались один за другого. Только раз издали я видел, как они вдвоем сражались с маралом.

— Беда! Яки забодают марала, — сказал пробежавший сотрудник.