— Несколько синяков и шишек, но в целом все нормально. Дело в том, что полиция хочет задать несколько вопросов, а мы к этому пока не готовы.

— Это имеет отношение к той монахине? — осторожно спросила Марша.

— Какой монахине?

Оливия резко повернулась к нему.

— Сегодня здесь был следователь окружной прокуратуры, — объяснила Марша. — Надо было, конечно, позвонить тебе, но я подумала, это какая-то ерунда. У меня осталась ее карточка, сейчас…

Мэтт все вспомнил.

— Лорен Мьюз.

— Да. И она сказала, что какая-то монахиня звонила на наш домашний номер.

— Знаю, — произнес Мэтт.

— Она и с тобой тоже говорила?

— Да.

— Так я и думала. Короче, мы просто болтали, а потом она вдруг увидела твою фотографию на холодильнике. Ну и стала задавать вопросы мне и Кайре. О том, как часто ты у нас бываешь.

— Не волнуйся, я этим займусь. Мы подъедем минут через двадцать.

— Подготовлю гостевую комнату.

— Не хотелось доставлять тебе лишние хлопоты.

— Да какие там хлопоты, пустяки! До встречи. — И она повесила трубку.

— Что за история с монахиней? — спросила Оливия.

Мэтт рассказал ей о встрече с Лорен. Оливия побледнела еще больше. Когда он закончил, они прибыли в Ливингстон. На дорогах никого — ни машин, ни прохожих. Ни единой живой души. Да и света в окнах домов видно не было, горели лишь уличные фонари да лампы у подъездов, призванные, видимо, отпугивать грабителей.

Оливия слушала и молчала. Они приближались к знакомому дому. Мэтт заметил силуэт Марши, он вырисовывался сквозь штору в окне холла, на первом этаже. В окнах над гаражом горел свет, Кайра не спала. Он увидел, как она выглянула. Мэтт опустил боковое стекло и помахал ей рукой. Она помахала в ответ.

Оливия выключила мотор. Мэтт посмотрел в зеркало. Выглядел он ужасно. Лоренс прав. С этой повязкой на голове он напоминает солдата, играющего на флейте, на известном полотне Уилларда «Дух 76-го».