Ну вот и славно… А даже если кто в нарушение приказа и попробует сунуться, то дверь, уходя, я закрыл на ключ, так что фора у нас будет. Не торопясь, спустились с крыльца и, утрамбовавшись в автомобиль, поехали к воротам. Часовой, может, и удивился увеличению количества пассажиров, но вида не подал и выпустил в ночь без проблем. На этот раз патруль встретился только единожды и то, скользнув по знакомым номерам равнодушным взглядом, просто козырнул проезжающей мимо машине.

— Леха, не гони так… И вообще — куда едем?

Пучков вместо ответа лишь плечами пожал. Обговорив всё, мы как-то не обсудили пути эвакуации, и теперь, подъезжая к знакомой кривой улочке, он, похоже, сам удивился тому, куда его занесло. М-да… выходит, круг замкнули. Откуда началась сегодняшняя ночь, там она, похоже, и закончится. Хотя до конца ещё далеко — времени только без двадцати три. Так что правильно нас Леха привёз. Сейчас машину в реку, а сами в пещерку до утра, пока комендантский час не кончится.

Все повылазили из «опеля», разминая затёкшие в тесноте конечности. Пучков при этом держался рядышком с немцем. Тот, видно, почувствовав критичность момента, обратился ко мне:

— Господин офицер, вы обещали мне жизнь.

Я кивнул:

— Действительно, обещал. Ну давайте для начала избавимся от гранаты.

Генрих с готовностью повернулся спиной, чтобы было удобнее добраться до взрывоопасного кругляша, но я, подойдя к нему, гранату трогать не стал, а одним резким движением свернул гестаповцу шею.

— Извини, фриц. Девать нам тебя некуда. Да и дохлый ты — гораздо более симпатичен.

Вилли, поглядев на эту экзекуцию, только крякнул, а остальные восприняли как должное. Светлана даже кивнула одобрительно. Потом резидент, предварительно сбегав к кустикам, видно, отбитые почки давали о себе знать, подойдя ко мне, потянул за рукав:

— Командир, у меня к вам есть разговор.

Оглядев побитого разведчика, я отходить в сторонку отказался, сказав:

— Говорите здесь. Люди все надёжные.

Тот повздыхал, пощупал бланш под глазом и наконец решился:

— Видите ли, в чём дело. Когда меня взяли, то гестаповцы забрали портфель с документами. Но я их ещё там, в Чехословакии, переснял на микроплёнку…

Оба-на! Вот это поворот! Выходит, не всё потеряно? Народ, как и я, сделал стойку, услышав эти слова. А Вилли, фантик плюшевый, держал актёрскую паузу, ощупывая языком осколки зубов. Первым не выдержал я:

— Ну не тяни! Где плёнка?!

— В той квартире, откуда меня взяли. В гостиной, под плинтусом, есть щель. Вот туда её на всякий случай и спрятал, посчитав, что так надёжнее будет.

— И на допросе о ней ничего не сказал?

— Немцы о плёнке даже не догадывались, поэтому не спрашивали.