— Лютый… — вырвалось у меня.

— Нет, — возразил мне Белый Волк, — Лютый крупнее. Это самка.

— Снежная?

— Она, по всему. Умница какая!

Бабр, тем временем, остановилась, не дойдя до нас метров десять, и скинула свою ношу. Потом поскребла ла-пами землю вокруг тела, как это делают все кошки, когда что-то закапывают, повернулась задом, подняла шикарный хвост трубой и гордо удалилась. Над поляной повисла тишина. Восхищённые грациозной кошкой и её поступком, все присутствующие, провожали Снежную молчаливыми взглядами.

— Гы! — первым высказался Баська.

— Ты прав, — согласился с ним Белый Волк, — красавица!

— А это, — я настороженно указала на добычу бабра, — живое, или уже того…

— Живая она, — доложил мне добрый Кощей, снимая что-то с её шеи. По-видимому, свой амулет. — Теперь её к мужу отправят, в рудники.

— Прямо декабристка, — неожиданно заявила Джинни, а Марла удивлённо на неё посмотрела.

— Откуда ты это знаешь?

— Варя, рассказывала. Жалостливая история.

Покусанную бабром Окулу унесли богатыри. Любопытствующие ещё немного потоптались на поляне и от-правились обратно, тем более что уже протрубили начало пира. Звук сильно смахивал на мой победоносный горн, из чего я сделала заключение, что теперь он поселится в музее рядом с обгоревшим сарафаном победительницы джиннов и обзаведётся табличкой: «Горн победительницы Валькирии». А так хотелось оставить его себе. Видно, не судьба…

— Варь, может, мы тоже пойдём? — по-детски улыбнулась Джинни.

— Ага, — я попыталась встать, — ноги что-то дрожат.

— Переволновалась, — определил причину недуга Кощей и что-то попытался сделать.

Я недовольно отмахнулась от навязчивой няньки и попыталась отползти.

— Садись!

Рядом со мной опустился серый в яблоках конь. Я радостно переместила непослушное тело в персональное седло и любовно похлопала Чу по гладкой гриве. Рядом тут же пристроился Баська, не желающий покидать меня ни на минуту.

— Помнишь, Варя, Рыська геральдические картины рисовал, — усмехнулась Джинни, — дева непорочная, едино-рог, дракон?