Я, как глубоко беременная женщина сложила руки на животе, улыбаясь чему-то своему, сокровенному. Ощу-щение лёгкого движения под руками, словно в воде где-то рядом проплыла рыбка, поначалу не тронули меня, но уже через секунду я вся встрепенулась. Первый толчок! Конечно, толчком его назвать трудно, но… Я первый раз почувст-вовала, что жизнь, которая живёт во мне, подаёт знаки: «Вот он я, мама!» Я прикинула срок. Всё верно, четыре месяца.

— Так! — я выбралась из кресла и суетливо оглянулась вокруг. — Мне срочно надо к мужу! У меня тут такие со-бытия! Мы тут уже шевелимся во всю! Господа разлюбезные, будьте так добры, воскрешайтесь! — я бросилась к сар-кофагу богини и стала её бесцеремонно тормошить. — Зевана, вставай, пожалуйста! Залежалась ты тут! Там на твоё законное место черти посягают, Числобог весь терем захламил, зверьё без присмотра! Вставай!

Ресницы Зеваны дрогнули, и первый слабый вздох оповестил меня, что одну богиню я всё-таки воскресила. Она открыла глаза и с недоумением уставилась на меня.

— Ты не Анна, — сурово произнесла хозяйка Безмирья.

— Совершенно верно, я — Варвара, новая Берегиня. Вставайте, пожалуйста. Вас там, — я махнула рукой в сторо-ну выхода, — уже давно ждут.

— Ага, ждут, — повторила за мной богиня. — А я тут одна?

— Нет, — обрадовала я её, — вас тут четверо. Один — скандинав. Такой красавчик!

— Да? Где? — она бодро, несмотря на почти вековую спячку, вскочила со своего ложа и безошибочно подошла к гробу Моди. — Зело хорош! — одобрительно произнесла Зевана и оглянулась на другие гробы. — Китоврас и Полеля?

— Ага. Я их сейчас тоже… разбужу. Полеля! Полеля! — начала я тормошить юношу. — Поднимайся! Всё самое интересное проспишь! — я попыталась вынуть у него из рук жалейку, но её сжали сильнее. — Ага! Попался! — я весело потрепала его за нос. Нос сморщился и чихнул. — Зевана, помоги ему до конца очухаться! — я воодушевлённо перемес-тилась к Китоврасу. Теребить бога мудрости за нос я не решилась. — Господин Китоврас! Китовра-ас! — никаких при-знаков пробуждения. — Лежишь тут, хорошо тебе, никаких беспокойств! А там, между прочим, такое творится, та-кое… — что «такое» и где оно творится, я не придумала, но надо было как то призвать полкана к жизни, — там Перун ведёт себя как… как… подросток! Вот!

— Перун? — удивилась Зевана.

— Да он всегда был шутником, — усмехнулся уже полностью оживший Полеля. — Этим ты Китовраса не уди-вишь.

— Да? А чем тогда?

— У полканов всё в порядке?

— Вроде да… — я напрягла память и выудила из её недр самое болезненное воспоминание. — У Кощея… бзики наблюдаются.

— Бзики? — вытаращил на меня голубые глаза Полеля.

— Чудит он, — поправилась я.

— Чудит…, - серьёзно произнесла Зевана, — на то он и Кощей, что бы чудить. И что он натворил?

— Волкодлака в мир выпустил, — довольно зло вырвалось у меня.

— Волкодлака? — слились два голоса, нет — три голоса.

Из квадратного саркофага поднялась седая голова бога мудрости. Китоврас обвёл нас своими карими глазами, оценил обстановку и стал, кряхтя, выбираться из каменного ложа. Я облегчённо вздохнула и направилась к сканди-навскому гостю.