— Да уж, — согласилась со мной Яга, — любит он женщин в теле. Смеяна у него была…, вдвоём не обхватишь.

— То-то он меня невзрачной обозвал, — хихикнула я.

— Да как он посмел? — она возмутилась и даже брови насупила.

— Это тогда же было, под действием наркотика.

— Ох, Варвара, ты бы поосторожней с Юдиком экспериментировала. Не даром же его у нас Чудом зовут. Но ему, всё как с гуся — вода!

— Да мы с ним так… не особо, — я подумала, что кроме кормления Кощея кокой ничего больше мы и не пред-принимали. Хотя и это было вынужденной мерой, а не шалостью. — Только в рамках суровой необходимости.

— В рамках, говоришь… Ладно. Больше у тебя вопросов нет?

— Есть! — с готовностью ответила я, отчего выражение лица Бабы Яги стало удивительно похожим на вечно недовольную мину Всеведа. — Потом спрошу.

— И то верно, — она суетливо помахала мне и споро засеменила на выход.

«Что за вопрос, который я могла задать, но не задала, так обеспокоил Ягу? Надо сесть и спокойно подумать… Нет! Это я решу потом, а сейчас… Надо решить, как я буду заниматься реанимационной деятельностью? Раз никто подсказать не может, надо пользоваться собственным интеллектом. Что мы имеем? А имеем мы малоопытную, но сильную (как надеются Порубежцы) Берегиню, которая умеет делиться своей силой. Значит… надо попробовать их силой этой самой поднять.»

Я решительно направилась к саркофагу Зеваны.

— Ну, что ж… попробуем! — я торжественно опустила свои руки ей на грудь, надеясь запустить молчавшее сердце. Минута, другая… — Интересно, долго мне так стоять? Может, искусственное дыхание попробовать? — я уже почти собралась забраться в каменный гроб, даже ногу одну закинула, но передумала. Вряд ли этим способом вос-крешали богов предыдущие Берегини. Я представила картину, как женская фигура, сидя верхом на, так сказать, высо-копоставленном трупе, проводит реанимационные процедуры, вытирая со лба трудовые капли пота. — Мда… Инст-рукцию какую-нибудь оставили бы, что ли! — обиделась я на предшественниц. — А вдруг и впрямь, оставили? Тогда где? На стенах, конечно же!

Я воодушевлённо стала изучать стены пещеры. И нашла-таки! Но, совсем не то, что искала. Это была не ин-струкция, это были стихи, выцарапанные на камне и рассказывающие грустную историю предания богов:

Потом процарапанный текст сменился другим, написанным краской:

Я стояла у стены, задумчиво водя пальцем по нацарапанным словам, и словно слышала крик чужой души, на-стигший меня через толщу лет. Они тоже проводили здесь не один час, ища те, самые точные, самые могущественные слова, которые могли воскрешать тех, кто покоился в этом склепе. Они также как и я были один на один с этой зада-чей, и никто не мог им помочь… И мне никто не поможет, пока я сама не домыслю — додумаю как нужно это делать. Я вернулась в кресло и задумалась, но мысли мои скакали с одной темы на другую, как козлята по летнему лугу. Тре-бовательное урчание живота оповестило меня о готовности к принятию пищи, заглушая все остальные здравые мыс-ли.

— Ладно, сначала подкреплюсь. И что мне тут Яга припасла? — и откинула салфетку и удовлетворённо потёрла руки. — Пирожки, молочко, яблочки…

Вообще то я не имею привычки чавкать, но, то ли акустика в этой пещере была такая коварная, то ли я сама слегка забылась и перестала соблюдать приличия… Звуки, которые раздавались под сводами склепа, легко можно было принять за чавканье стаи голодных гиен, а я всего лишь грызла яблоко. Слегка устыдившись своих манер, я за-глянула в саркофаги, как отреагировали подопечные на сей моветон. Нет. Ничего не случилось. Всё тихо и спокойно. Никто не возмутился, никто не стал предъявлять претензий… Жаль! Я умастилась в кресле и вновь задумалась. Я так усиленно думала, что не заметила, как уснула.

Мне приснился забавный лопоухий щенок, пытающийся стянуть с ног мои почившие в болоте розовые тапоч-ки. Он смешно тявкал, подпрыгивая, как резиновый мячик. Я весело смеялась, теребя его мягкую шкурку. Потом под-няла его на руки, а он лизнул меня в нос. Действие мягко перетекло к какому-то водоёму, где к нам присоединился Май в образе белоснежного лебедя. Андрей оповестил нас, что научился летать и предложил покатать нас. Вот мы уже летим на ставшим огромным Мае — лебеде. Ветер бьёт в лицо, я крепко прижимаю щенка к себе. Мне весело и страшно. Внизу проплывает карта Порубежья. Нас догоняет тёмно — серая туча, при приближении оказавшаяся Хма-рой. Горыныч с удивлением смотри на небесных конкурентов и недовольно гыкает. Я понимаю, что змей ревнует нас к небу, и добродушно похлопываю длиннющей рукой по хвосту летучей рептилии. Хмара удовлетворённо уходит в пике и скрывается в Безмирье. Мы приземляемся у сарая Перетопа и наперегонки бежим к живому ключу. Я черпаю воду пригоршнями и жадно хватаю её пересохшим ртом, но напиться не могу. Жажда одолевает меня со страшной силой, становится невыносимо жарко, и… я просыпаюсь.

Я укрыта тёплым пледом. Страшно хочется пить. Где-то тут был кувшин с молоком…

— Интересно, кто это накрыл меня пледом? Яга, скорее всего. Пришла меня проведать, а я тут… долг свой Бе-регинский исполняю, десятый раз… А что мне такое снилось? — я вспомнила сон и поняла, что лопоухий щенок — это мой будущий сын. На душе стало легко и свободно как-то. Вдохновение посетило меня нежданно — негаданно: