— Я чуть-чуть. Как прошел вечер? Всё рабочие вопросы решили?

— Да, все хорошо. Нам выделили здание под онкоцентр. В престижном месте.

— Здорово, — Иван сделал глоток коньяка, — А о чем ты говорила с Лариным целых полчаса, стоя под мокрым снегом? Вы так романтично держались за руки… Тоже по работе?

— Ты следил за мной?

— Мой человек за тобой приглядывал. Мало ли что.

— Иван, мне не понятно. Разве я когда-нибудь давала повод усомниться?

— Нет, милая. Но тогда рядом с тобой не было Ларина. Так о чем вы разговаривали?

— Это не важно, Иван. Важно что сейчас я здесь, с тобой.

— Что он наговорил тебе? Поливал меня грязью?

— Я же сказала, что не хочу это обсуждать. И, знаешь, я не в восторге от того, что за мной следят, мне не доверяют. Я не сделала ничего криминального. Я не таскаюсь по кабакам, не вешаюсь на шею чужим мужчинам…

— Ну, да, только Ларин. Он ведь не чужой, он же твой, персональный…

— Вань, зачем ты так со мной? Мне не за что оправдываться.

— Алёна, мне сильно не нравится что он постоянно с тобой рядом. Что вы работаете в одном кабинете, говорите о чем-то таком, чего мне знать не следует. Это надо прекращать. Я устал. Поэтому завтра ты напишешь заявление на увольнение.

— Нет. Я не сделаю этого. Я не могу полностью раствориться в тебе. Это не только твоя жизнь, Иван, но и моя тоже. И работа очень много для меня значит.

— Я знаю. Больница, Матвей, Ларин. Именно в таком порядке. И всё важнее меня. Я твой муж, Алёна. Поэтому ты сделаешь так, как я сказал. Точка.

Острый приступ злости накрыл девушку с головой.

— А знаешь что? Иди ты к черту, Забродин! Я устала всю жизнь плясать под твою дудку. Подстраиваться, сглаживать острые углы. С работы я не уйду. Делай что хочешь.

Алёна взяла со стола клатч и открыла его. Взгляд упал на мобильник, она задумчиво повертела его в руках.

— Там тоже прослушка?

— Пока нет. Но, если ты не уволишься, придётся поставить.