Получив звание заслуженной, она бросила своего старого мужа-режиссера.
Мотылек выпорхнул, а кокон где-то остался.
***
Работников культуры привезли в передовой колхоз.
«Охи» да «ахи» свидетельствуют в большей степени об оторванности высоких гостей от жизни, чем о значительности да исключительности успехов этого колхоза.
А во время обеда, который дал им колхоз, успехи те увеличились — для кого вдвое, а для кого так и побольше...
***
Осенью сорок восьмого года я приехал а очень редкий тогда, немного хороший, а немного показной колхоз в одном из районов Западной Белоруссии. Усадьба бывшего имения. На дворе никого не видать. Только двери сеновала открыты. Подхожу туда. Кто-то невидимый воротит со скирды на ток отаву. Потом она перестала валиться, а из темного, пыльного поднебесья послышался голос:
— Дай ему боже здоровья!
— Кому? — удивился я.
— О, он еще спрашивает кому! Батьке Сталину нашему!
Дед Игнат, овечий пастух и активист — на случай приезда корреспондента. Дух времени коснулся и его, — немножко старик сам докумекал, больше наслушался от других. Бывший панский батрак хвалит вождя народов — первая фраза в корреспондентский блокнот. Большинство журналистов или ночевало у председателя колхоза, или только «перекусывало». И каждый раз старику перепадала чарка. Он подымал ее с тем жа самым «Дай ему боже здоровья!»,
***
«Теперь иначе не проживешь», — говорит некоторые, оправдывай подлость побольше или поменьше.
Как будто не теперь, а когда-то, в любое другое время, нельзя было сказать и не говорилось также.
***
Две старухи встретились, вдоволь наговорились, стоя на дороге, а потом одна спохватилась:
— И же тебе, милая, кажется, «здравствуй» не сказала? Ну, так здравствуй!
***
Канцелярская фифа (с утра пораньше нервная):