Надо мной склонился Будда, классический бронзоволикий истукан. Невозмутимый и снисходительный, как полагается всякому, кто достиг просветления.

– С вами все в порядке? – К Будде присоединился белокурый ангелочек в кремовых сандаликах. На вид ангелочку исполнилось года четыре. Курносый носик, голубые глаза и непременные кудряшки – все как полагается. – Мама, дедушке плохо!

Я закашлялся, с трудом сдерживая смех. Дедушкой меня еще не называли. Ангелочек поджал губы и посмотрел на меня с осуждением. Для человека, которому плохо, я вел себя совсем неподобающе.

– Саша, доча, пойдем. – Выскользнувшей из-за Будды маме я не дал бы и двадцати. Загорелая, спортивная, ухоженная, она схватила ребенка за руку и потащила прочь, не забывая поглядывать на лежащего на полу «дедушку».

Я не стал ее осуждать. Если учесть, во что превратилась одежда за время странствий, выглядел я и впрямь непрезентабельно. Поди и лихорадку Эбола от меня подхватить можно. Или какая там страшилка у туристов нынче в моде?

Панибратски обхватив Будду за торс, я сел и прислонился к нему спиной. Втянул влажный тяжелый воздух.

Меня определенно занесло в тропики. Добавим Будду, российских туристов – и по всему выходит, что я в Индии. Оно и неудивительно, учитывая, что отправляла меня Алия, – видимо, еще один автограф на память.

Вставать не хотелось. Истукан прекрасно исполнял роль спинки, а бронза приятно холодила кожу.

Как все-таки мало нужно для счастья – деревянные доски вместо камня в качестве постели, надежная опора для спины и определенность. С последней труднее всего. Хоть Алия и пролила свет на то, что со мной случилось, главные вопросы по-прежнему остались без ответа. И это действовало на нервы.

Я слишком привык к роли первой скрипки. Привык управлять обстоятельствами, а не бороться с ними. Строить планы, а не разбираться в хитросплетении чужих. Быть субъектом, а не объектом, в конце концов! Но жизнь диктовала другие законы, и мне это чертовски не нравилось.

Опершись на бронзовое плечо, я поднялся. Отряхивать брюки не стал: пожалуй, деревянный пол, на котором я недавно лежал, был чище. Вышел в длинную галерею. Как оказалось, храм, куда меня десантировали, находился в парковой зоне. Моросил теплый мелкий дождь. Немногочисленные туристы с пестрыми зонтами перебегали от одного святилища к другому.

Святилищ было немало – от небольших, похожих на беседки, до солидных трехэтажных строений. Выглядели они празднично и в то же время немного бутафорски. Вроде тибетских монастырей, предназначенных для ублажения туристов и не имеющих никакого отношения к таинствам Востока.

Впрочем, местные особенности торговли религией меня не интересовали. Тот, кто видел продажу индульгенций, видел все. Зато заинтересовали местные жители. С Индией я, по-видимому, ошибся. Аборигены больше походили на тайцев, кхмеров или малайцев. Хотя Малайзию стоило исключить как страну победившего ислама.

Я подошел к лоточнику, продававшему напитки и фрукты. Позаимствовал бутылку колы и пару молочных шоколадок – самое сладкое, что было в ассортименте. Сжевал без всякого удовольствия.

Ничего похожего на приступ гипогликемии я не чувствовал, но испытывать организм на прочность не хотелось. Зато я ощутил голод. Если не считать сырного ассорти и булочек, которыми потчевал в отеле Джованни, последний раз мы обедали перед отправкой в Мексику.

Кстати, неплохо бы узнать, какое сегодня число…

* * *

Экскурсию в край храмов пришлось прервать. Гид торопливо извинился перед пассажирами, наплел что-то про штормовое предупреждение, надвигающийся ураган и прочие обстоятельства непреодолимой силы. Туристы немного поворчали, но в целом отнеслись к объяснениям с пониманием. На нового пассажира, развалившегося на заднем сиденье, никто не обратил внимания. Меня это вполне устраивало.

Я добавил к Сфере Отрицания Щит Мага и на всякий случай пристегнулся. Не то чтобы ремень мог помочь, случись что серьезное, но он придавал чувство уверенности. Сказать по правде, я не особо рассчитывал и на магический арсенал. До сегодняшнего дня покушения больше походили не на магические дуэли, а на попытки прихлопнуть газетой муху.

Я оказался на удивление вертким насекомым, однако у всякого везения есть предел. Или я найду обидчика сам, или меня размажут по столу. Как именно, в конечном итоге не важно.