– Да я вроде бы помирать не собирался, отче, – отчего-то запротивился Гунтер. – Нога – ерунда, сама срастется. Шина вроде грамотная…
– А как же, непременно срастется. Через пару месяцев да криво. Ну, подумаешь, будешь хромать слегка, да болеть будет в непогоду, да на коня больше не сядешь, а так – непременно… Еще позвоночник твой у меня си-ильные сомнения вызывает. Трещинки в нем, в позвоночнике. Ударился ты сильно, когда с дракона-то спрыгивал. Сейчас еще терпимо, а вот годика через три может и паралич приключиться, но опять же воля твоя, скажешь – не трону. Хочешь так? Не хочешь? Тогда тихо лежи, терпи…
Неохотно выныривая из своего локального рая, Казаков открыл глаза. Россыпь цветных пятен в поле зрения потихоньку сложилась в знакомые образы: вот слезает со стоящего напротив лежака рыжий летчик, осторожно наступает на ногу, пока еще замотанную в лубок, потягивается, недоверчиво мотает головой: не больно! А вот – отец Колумбан, широкая спина, серая ряса и борода лопатой, скромно отходит в сторону, держа руки на отлете, точно как тот хирург из давешнего казаковского видения…
– Я живой, – неуверенно попробовал на вкус слова и ощущения Казаков.
– Ага, – охотно подтвердил отец Колумбан. Полотнища шатра хлопали на ветру, сквозь входной проем был виден кусочек ослепительно-голубого моря. – И проживешь еще изрядно, коли так будет угодно Господу, и ежели не станешь заключать необдуманных союзов.
– Вы меня вылечили! – Серж рывком сел на своем лежаке. Левая рука все еще побаливала – точно он отлежал ее, и теперь под кожей бегали полчища холодных мурашек. Но расползшейся от плеча до локтя мокрой багровой язвы больше не было. – А я уж думал, все –
– Отец Колумбан в святости своей и по Божьей милости сотворил чудо, – отчего-то в голосе германца совершенно не чувствовалось энтузиазма. А вот «заново родившийся» Казаков с каждой секундой преисполнялся неудержимой радостью.
– Истинно так! – пылко подтвердил он. – А то, что отец Колумбан здесь, в Акке – это чудо еще того покруче! Святой отец, неужели вы покинули Нормандию и отправились в путь вслед за нами?
– Можно сказать и так, – хмыкнул старец.
Реакция чудесно излеченного Казакова была, в общем-то, вполне предсказуемой. Экспансивный польский барон, вскочив с лежака, бросился пожимать руку своему избавителю. И вновь оторопел, да похлеще прежнего – его пальцы, встретившись с широкой мозолистой ладонью святого отшельника, без малейшего сопротивления прошли насквозь, как через дым.
– Серж, отец Колумбан умер, – хмуро произнес Гунтер. Отшельник поскучнел лицом и спрятал руки за спину. – Он был убит разбойниками после нынешнего Рождества. Нападавшие отыскали и увезли фугас от «Юнкерса». Это было сделано по приказанию существа, известного нам как…
– …Как мессир де Гонтар, – сказал Сергей примороженным голосом, странно глядя на «тень отца Колумбана». – А также Мефистофель, Воланд и прочая, и имя им – легион. Подробности опустим. Та-ак… И какая легенда на этот раз?
– Ты о чем? – быстро спросил Гунтер.
– Да все просто, герр обер-лейтенант, – мрачно усмехнулся Казаков. – Профессиональная паранойя. Уже лечили меня как-то наложением рук, было дело, – он многозначительно похлопал себя по левому плечу, на котором от страшной гниющей раны остался аккуратный розовый шрам. – Потом спросили… кой-каких услуг, ага. А тут не какой-нибудь де Фуа, тут целый настоящий святой, да еще и в посмертии явился – значит, дело серьезное. И вот мне ужасно интересно: что от нас на сей раз потребуют в оплату за чудо? А, отче? Почем нынче чудеса?
Гунтер странно хмыкнул – так, словно бы Казаков только что выразил его собственные мысли. Отец Колумбан сперва не на шутку насупился, а потом только рукой махнул.
– Диву даюсь, человече, – прогудел он, – и как это ты «темной фигурой» не стал? Все задатки к тому. И должен был бы, по всему. Глумец ты, безбожник, киник и скептик, да еще никакого уважения к старшим. А вот, поди ж ты – недооценил нечистик и тебя, и этого рыжего, а свои силы, как всегда, переоценил. Не иначе, чувство твое к прекрасной деве…
– Старче, – строго сказал Казаков. – Ты мне зубы не заговаривай. Жизнь мне спас, а Гунтеру здоровье – за то тебе, конечно, пламенное от нас мерси. Но что дальше-то с нами будет?
Святой старец тяжко вздохнул.
– А ничего, – просто произнес он. – Дело свое вы сделали. Дальше, сын мой, просто – жизнь, а уж какая, где – выбирайте.
Ноги у Гунтера внезапно сделались ватными. Чтобы не упасть, он поспешно присел на свой топчан. По тону, каким были сказаны эти простые слова, по факту того,