— Нет, не могу, — признался Журбин, — все документы были в моем кабинете и сгорели во время пожара.

— Чего и следовало ожидать, — фыркнул Гуревич.

Журбин проигнорировал его и продолжил:

— Но была смета, и я утверждал ее у Ольги Вадимовны.

— Вот только не надо меня вмешивать в ваши дела, — Никитина покраснела от возмущения, — я была уверена, что это предварительные расчеты, с которыми вы хотите пойти к Николаю Анатольевичу. Все, что я могла сделать, это со своей стороны поддержать вас. А то, что вы провернули с Михеевым, у меня даже в голове не укладывается.

Ошеломленный Журбин не знал, что возразить. Доказать, что Никитина лжет, он не мог, еще хуже было то, что он не мог доказать, что сам говорит правду.

— Но ведь все видели, что крышу чинили, — растерянно пробормотал он, обращаясь к Герасимову.

— Все видели, что какие-то работы велись, — возразил Валерий Петрович, — но в каких объемах, этого не может сказать никто, а теперь, после пожара, это даже невозможно установить комиссионно. Все очень печально, молодой человек. Мне кажется, все гораздо хуже, чем вы себе это представляете.

— Так, может быть, вы мне это разъясните? — потребовал Игорь.

— А я сейчас разъясню, — подался вперед Гуревич, — я сейчас все тебе разъясню. Шеф по всей этой истории настроен очень негативно. Подтверждающих документов у тебя никаких нет. Факт присвоения денег налицо. Это статья, дружок. Ты понимаешь?

— Какая статья? — вскинулся Игорь.

— Сто пятьдесят девятая, — отчеканил Гуревич, — мошенничество, да к тому же в особо крупных размерах. Лет пять вполне можешь схлопотать, дружок.

— Я тебе не дружок.

Журбин медленно поднялся, сжимая кулаки. Гуревич тоже вскочил на ноги. Он был тяжелее Игоря килограммов на десять и явно был не прочь немного размяться.

— Господа, — вклинилась между ними Никитина, — пожалуйста, без крайностей. Все поговорили, высказали друг другу свою точку зрения. Давайте сейчас все разойдемся, а через пару дней, если Игорю Ивановичу будет что сказать, мы продолжим наше общение.

— Замечательное предложение, Олечка, — промурлыкал Василий Петрович, — что бы мы, мужчины, без женщин делали? Уже бы давно все перебили друг друга. — Он повернулся к Игорю: — Всего доброго, молодой человек. Но Ольга права, за ближайшие дни вам надо как-то обосновать свои действия. А иначе, — он щелкнул пальцами, — иначе эти разбирательства будут проходить уже в других кабинетах и, как сказал Герман, последствия могут быть для вас очень печальны. Так что до встречи, молодой человек.

Руку Игорю он протягивать не стал, ограничившись лишь кивком. Журбин кивнул в ответ и быстро вышел из кабинета. Когда он вернулся домой, то сразу почувствовал запах жареной картошки с грибами. Татьяна чем-то гремела на кухне и не слышала, как он отпирал дверь. Игорь прошел в ванную комнату, вымыл руки и сполоснул лицо холодной водой. Перед тем как насухо вытереться полотенцем, он некоторое время смотрел на свое отражение в зеркале. Говорят, что переживания отражаются на лице человека, но Игорь не заметил каких-либо изменений в своей внешности. Обычный сорокалетний мужчина. Немного уставший, немного полысевший, с начинающими седеть висками. Но если стричься покороче, то седина не будет бросаться в глаза. Да и мешков под глазами нет. Игорь удовлетворенно коснулся рукой своей щеки и неожиданно для себя самого негромко пропел:

— Ты добычи не дождешься, черный ворон, я не твой…

После чего снял с крючка полотенце и тщательно вытер лицо и руки.

Как оказалось, к картошке прилагалось еще и запеченное мясо, запах которого раскатился по всему дому, как только Татьяна приоткрыла духовку. К аромату самой свинины примешивались еще и запахи приправ, которые весело щекотали нос и пробуждали и без того почти не спавший аппетит.