— Посредственного возраста. Ни то ни сё. Не молодость, не старость, не расцвет сил. Приходи через десять лет, отметим сразу полтинник.

— Па-а-ап!

— Ну что? Это мой юбилей, что хочу, то и делаю. Точнее, не делаю.

— Это нечестно!

— С фига ли? Тоже мне, повод для радости.

— С ещё какого фига! Поводов для радости и так небогато. А ты хочешь целый юбилей замышить.

— Что сделать?

— Замышить. Утащить в норку, закрыться и чахнуть над ним. И ладно бы тебе это доставляло удовольствие! Так нет же: вместо того, чтобы жрать с народом торт, будешь в одно жало жрать себя. И виски.

— Боже, что же будет, когда ты доучишься?

— Тогда я буду настоящим психотерапевтом и не смогу разговаривать с тобой на эти темы из соображений профессиональной этики. А пока я тебе как дочь говорю — ты не прав! Ты в депрессии. У тебя кризис. Ты слишком много пьёшь, в конце концов!

— Нет у меня никакой депрессии! Я бодр, как кролик на амфетаминах! Деловит и позитивен! Могу вести курсы «Хочешь стать счастливым идиотом — спроси меня, как!»

— Ага, поэтому у тебя в мусорке упаковка от антидепрессантов.

— А что ты искала в моей мусорке?

— Я убирала в твоём кабинете! Иначе тебе понадобилась бы лопата, чтобы выйти.

— Хм, да, я всё как-то собирался навести порядок… А таблетки — это не то, что ты думаешь. Просто разболелась старая травма, и Микульчик прописал от хронических болей.

— А виски он тебе тоже прописал?

— Виски я себе прописал сам. От Микульчика. У меня от врачей стресс. Они грубо нарушают моё личное пространство. А ты меня пилишь, как будто ты мне не дочь, а жена. Фу быть такой. В двадцать три года не положено обращать внимания на родителей, надо предаваться здоровому юношескому эгоизму.