– А как же твой муж? – удивилась итальянская королева, – неужели он никоим образом не будет вмешиваться в сербские государственные дела?

– В них он не будет вмешиваться никоим образом, – убежденно произнесла Елена-младшая. – Думаю, что ему хватит и обязанностей болгарского князя. Но если нам придется воевать за свои жизнь и свободу, он, как герой Тюренченского сражения, возглавит наши объединенные армии и станет связующим звеном с нашими русскими союзниками. В борьбе за переустройство Балкан на новых справедливых началах мы, сербы и болгары, будем не одиноки.

– Так, значит, ты собираешься быть самовластной монархиней?! – полуутвердительно-полувопросительно произнесла Елена-старшая.

– Вы совершенно правы, тетушка, – кивнула сербская принцесса, – именно так и будет называться моя должность. При этом небезызвестный господин Димитриевич, который вертит моим Папа как безвольной куклой, не будет иметь на меня никакого влияния. Мой муж и его связи способны это гарантировать.

– Я тебя поняла, – вздохнула супруга итальянского короля, – и должна сказать, что времена теперь наступают безумные. Женщины, вместо того чтобы рожать и воспитывать детей, взваливают на себя мужские обязанности, правят государствами и принимают судьбоносные решения, влияющие на будущность всего человечества.

– Одно другому не мешает, – ответила будущая сербская королева, – именно мы, женщины, острее всего должны чувствовать ответственность за будущее наших детей, и именно нам надлежит выбирать, когда стоит сражаться, а когда лучше решить дело миром. По крайней мере, так мне объясняла это дело императрица Ольга, у которой есть какой-никакой опыт управления Российской империей.

– У императрицы Ольги есть канцлер Одинцов, который делает для нее всю черновую работу, – вздохнула Елена-старшая, – а у тебя не будет никого.

– У меня тоже будет свой Одинцов, – возразила Елена-младшая, – человек не менее умный и работоспособный, но имеющий местное происхождение, а потому хорошо разбирающийся в нуждах и проблемах нашей страны. Но я с тобой, тетя, хотела поговорить не об этом. Ты, вероятно, слышала о том, что совсем недавно в Бресте было подписано русско-франко-британское соглашение о Сердечном Согласии, направленное против империи кайзера Вильгельма. Точно такой союз, но только нацеленный против германских сателлитов, Османской и Австро-Венгерской империй, императрица Ольга собирается создать при участии России, Сербии, Болгарии и… Италии. Именно меня попросили, используя наши семейные связи, озвучить перед тобой это предложение. В ходе войны с Османской империей Италии предполагается отдать Ливию и острова архипелагов у Средиземноморского побережья Анатолийского полуострова, а в ходе войны с Австро-Венгрией Италии отойдут земли балканских славян, исповедующих католическую веру. Господин Одинцов и господин Новиков убедили меня, брата Джорджи, а также господина Димитриевича с соратниками, что брать эти земли в состав великосербского государства было неоправданной глупостью. Они не сербы, а только похожи на нас, и к тому же настроены к сербской нации враждебно, что, собственно взаимно. Да и тебе ли не знать – ведь после принятия тобой католичества, чтобы выйти замуж за итальянского короля, наша бабушка прокляла тебя, и вы больше никогда не встречались и даже не писали друг другу писем. Поэтому мы думаем, что, оказавшись в одном государстве с сербами, хорваты тут же начнут разрушать его изнутри – по причине того, что это не их страна и им ее не жалко. Пусть лучше у нас будет меньше земель, но зато все их население будет сербским, лояльным нашей власти, а не будет держать за пазухой наточенный нож…

– Погоди… – прервала сербскую принцессу итальянская королева, – как-то все это уж очень неожиданно. Ты говоришь, что вы решили отказаться от этих земель только потому, что их население исповедует католицизм?

– Ну, разумеется, – подтвердила Елена-младшая, – после разгрома Австро-Венгрии мы бы могли предоставить этим землям независимость, но, будучи населены враждебным нам народом и не имея богоданной власти, которая сдерживала бы их инстинкты, хорваты непременно развяжут антисербскую войну.

– Ну, знаешь, я мало что понимаю в том, что ты сказала, – сказала итальянская королева, поглаживая под платьем свой выпирающий живот, – ведь мое первоочередное дело – как раз не политика, а рождение и воспитание детей. Поэтому давай пригласим к этому разговору мужчин и передадим право окончательного решения в их руки… – И она позвала своего мужа: – Дорогой! Подойди, пожалуйста, к нам и попроси сделать то же самое нашего гостя. Этот разговор касается всех.

Когда оба мужчины подошли, королева Елена изложила им предложение своей племянницы. Выслушав супругу, Виктор-Эммануил вопросительно посмотрел на Великого князя Михаила.

– Да, это так, – подтвердил тот, – я и Елена уполномочены сделать вам такое предложение. Елена – как будущая сербская королева, а я – как брат русской императрицы и будущий болгарский князь.

– Но вы, Микель, пока не князь Болгарии, а ваша жена не сербская королева, – сказал итальянский король. – Единственное, что придает вашему предложению вес, это участие в этом деле русской императрицы. Вот уж кто научил себя уважать – не в пример прошлому царствованию. Скажите, это правда, что при подписании договора о Сердечном согласии, французы попытались изменить несколько ключевых пунктов, как раз касающихся Балкан, но ваша сестра дала им такую отповедь, что они как миленькие подписали первоначальный вариант, согласованный еще во время визита британского короля в ваш Санкт-Петербург?

– О да, – сказал Великий князь Михаил, – несмотря на слезы и слюни, кактус французской делегацией был съеден до конца и без остатка. В первую очередь потому, что Сердечное Согласие не имеет никакого отношения к Балканам. Оно нацелено исключительно против германских амбиций. А на Балканах с той же целью создается Балканский союз, нацеленный против Австро-Венгрии и Турции, и мы предлагаем принять в нем посильное участие.

– Все это хорошо, – с сомнением произнес итальянский король, – но дело в том, что Италия уже является союзницей Германии и Австро-Венгрии по Тройственному союзу…

– А разве ваше участие в Тройственном союзе не является чистейшей профанацией итальянских государственных интересов? – спросил Михаил. – Ведь вам там не предлагают ничего: ни возвращения ваших исконных территорий, населенных итальянцами, ни новых колониальных владений, ни выгодной торговли. Ваш самый главный торговый партнер – это Франция, и вы уже заключили с ней соглашение нейтралитете, противоречащее по духу вашему участию в Тройственном союзе. Ваша жена происходит из Черногории, но именно сербов и черногорцев в Австро-Венгрии ненавидят настолько люто, что даже готовы начать против них войну на истребление, без всякого повода. Кстати, по данным нашей разведки, точно такую же превентивную войну австро-венгерский генштаб готов развязать и против Италии…

– Вы в этом уверены, Микель? – перебил своего гостя итальянский король.

– Абсолютно, – ответил тот. – Италию и Австро-Венгрию между собой не связывает ничего, кроме обоюдной старой вражды, и в Вене имеют это в виду. Ведь большая часть вашей территории – это бывшие австрийские земли или территории австрийских вассалов. Только в одном случае Италия должна воевать с Австро-Венгрией один на один, а в другом – в составе мощной коалиции.

– Ну хорошо, – с сомнением в голосе сказал король, – я признаю вашу правоту, но все равно мне как-то не по себе разрывать существующий договор без веской причины. Впрочем… давайте остановимся на том, что в ближайшее время, как только вы станете болгарским князем, а ваша супруга сербской королевой, мы с вами сможем заключить союз против Османской империи, а с Австро-Венгрией договоримся так, что если австрийцы нападут на Сербию или Черногорию, то мы выступим на защиту подвергшихся агрессии, а если наоборот, то не обессудьте…