Есть в Галиции одна особенность, которой не воспользовалось российское военное командование нашего прошлого, но которой непременно воспользуется мы. Линия рокадной железной дороги, предназначенная для доставки и снабжения воинских контингентов, проходит буквально в нескольких верстах от границы, и если внезапным ударом оттеснить передовые австро-венгерские части мирного времени буквально на десять-пятнадцать километров, то австрийское командование уже не сможет восстановить положение. А все дело в том, что дальше, вглубь австро-венгерской территории, расположены горные хребты Татр, через которые нормальных коммуникаций практически нет, только партизанские тропы. Да и местное словацкое население к властям в Будапеште лояльно весьма условно, потому что словаки на своей земле чувствуют себя угнетенным меньшинством, а мадьяры там ходят гоголем, как угнетатели. Но после того как туда придет русская армия, все может измениться. Наша Загранразведка под руководством полковника Баева уже готовит со стороны неких уважаемых людей просьбу к моей супруге принять Словакию и словаков под свою руку и править этой землей милостиво и справедливо. С одной стороны, я отношусь к такой возможности весьма скептически, а с другой, мне решительно интересно, насколько сильны будут отклонения в развитии от нашего мира. А то вдруг – чем черт не шутит – именно моей благоверной предстоит воплотить мечту президента Путина о Европе, то есть Российской империи, простирающейся от Лиссабона до Владивостока?
Но вернемся к предсвадебной встрече принцессы Елены с вдовствующей императрицей. Сам Михаил, которому Елену во всей красе до той встречи тоже еще никто не показывал, буквально воспылал страстью к своей невесте. В помощь мозгам, которые говорили, что этот брак в интересах Российской империи, дополнительно подключился основной инстинкт, который с неудержимой силой потянул моего друга к брачному венцу. Глаза у Михаила, знаете ли, такие шальные и смотрят на Елену со смесью вожделения и обожания. Но это уже их дело, которое будет проходить, как и положено, за плотно затворенными дверями супружеской спальни.
А пока, на людях, перед самым венчанием, невеста ослепительно прекрасна в белом парчовом платье с серебряной короной на голове, а жених внушает доверие в своем военном мундире при орденах и медалях. И там, среди наград, полученных Михаилом по праву рождения и по всяким юбилейным датам – Георгий 3-й степени за Тюренчен, которым моя благоверная наградила своего брата по просьбам прочих ветеранов сражения и Капитула Ордена Георгиевских кавалеров. На самом деле данная церемония – это не только «венчание рабов божиих Михаила и Елены», но и брачный союз Сербии и России, а в перспективе к ним присоединится еще и Болгария. Венчает молодых митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский), и его голос звучит под сводами дворцовой церкви празднично и торжественно.
И на все это смотрит приглашенная публика, в том числе и тетушки невесты, которых в этом брачном вопросе полностью обошли на повороте. Теперь большому ребенку, князю императорской крови, Иоанну Константиновичу, пусть он этого даже и не ведает, придется искать себе другую невесту, а тетушкам-черногоркам – умерить свой своднический пыл, потому что и Георгия мы оженим тоже без их помощи. Хоть кандидатуры в его невесты пока нет, но думаю, что это дело наживное. Был бы хороший жених, а невеста найдется…
И вот молодые объявлены мужем и женой пред Богом и людьми – и дальше нас ожидает свадебный пир в старорусском стиле, после чего молодые удалятся в опочивальню. Конечно, нас не оставляет беспокойство из-за риска террористических актов в предстоящем свадебном путешествии, но наши госбезопасные товарищи уверяют, что они все продумали.
Наши молодожены на борту крейсера «Олег» отправятся в свадебное путешествие вокруг Европы. Лето, море, солнце – чем не курорт. К тому же до самого французского Бреста бронепалубную яхту с молодоженами будут сопровождать наши самые боеготовые линкоры «Гангут» и «Петропавловск», на борту которых будет присутствовать как императорская чета (мы с Ольгой), так и канцлер Павел Павлович Одинцов.
Этот поход затеян не только из желания людей посмотреть и себя показать (хотя и это тоже важное занятие). Основная цель этого мероприятия заключается в необходимости как бы ненароком организовать полноценный саммит трех держав с учреждением местного издания Антанты. Вполне очевидно, что учредительный договор к новому союзу будет называться Брестским, и после его заключения история в Европе понесется галопом. Взбешенный кайзер Вилли будет рвать и метать, но будет поздно. При этом уже решено, что нынешний сербский король Петр делегирует своей дочери право подписи под договором, так что Сербия с первого же дня без всякой многовекторности и виляния бедрами станет полноправным участником Антанты.
Потом, после завершения всех переговоров, «Гангут» и «Петропавловск» двинутся обратно в Кронштадт, а «Олег» пойдет вокруг Испании через Гибралтар в Средиземное море, где как бы ненароком зайдет в Италию (хотя первоначально конечным пунктом путешествия объявят Афины)… Пока террористы спохватятся и перенацелят своих людей, Михаил и Елена завершат переговоры в Риме и через Черногорию вернутся в Белград. А там, глядишь, подоспеют и выборы болгарского князя, на которых македонские повстанцы обещали изо всех сил топить за Михаила. Им застит глаза возможность в одно касание решить македонский и фракийский вопросы, оставив за бортом жадных и беспринципных греков. А эти люди, борцы за свободу и независимость, в Болгарии в авторитете. Большая часть болгарского народа считает жизненной необходимостью для своей страны объявить независимость, освободить земли, населенными болгарами, и вообще выкинуть турок из Европы. И как только наш кандидат в князья будет избран, на карте Европы сразу сложится окончательный предвоенный расклад. Русские начинают и выигрывают.
При этом на обратном пути не исключен заход наших линкоров в Антверпен, якобы с туристскими целями, и встреча тета-тет с тамошним королем Леопольдом Вторым. Старик, в отличие от многих и многих, считает грядущую мировую войну неизбежной, а потому большую часть денег, заработанных безудержной эксплуатацией колоний, он вкладывает в постройку крепостей и рубежей полевой обороны. Но крепости войну не выигрывают, а вот армия в Бельгии – откровенное дерьмо. Военная служба в народе не в почете и солдат призывают на службу по жребию; причем тот, кто служить не хочет, но имеет деньги, может нанять себе заместителя. Если в прошлую франко-прусскую войну Бельгия сумела сохранить нейтралитет, то теперь у короля есть большие сомнения, что это удастся еще раз. У нас же есть необходимость сделать так, чтобы великолепно задуманная Шлиффеном игра на крайнего правого увязла бы в Бельгии на как можно больший срок. А посему я не исключаю, что бельгийскому королю тоже поступит предложение, от которого нельзя отказаться. Но тут пока ничего не определено, потому что переговоры с бельгийцами будут зависеть от того, как пройдет саммит по учреждению Антанты.
Отправимся в этот вояж мы через неделю или дней через десять. Во-первых, надо дать время отгулять свадебные торжества, во-вторых, подготовить корабли к походу, особенно «Олег» – к роли яхты молодоженов. А это совсем не простое занятие.
12 июня 1907 года, 23:05. София, уединенный дом в пригороде, нелегальная явка руководителей левого крыла ВМОРО.
Штабс-капитан Загранразведки СИБ Сергей Алексеевич Петровский.
По роду прежней деятельности я не имел отношения ни к табуреточной кавалерии (
«Взводный подпоручик Петровский героически ранен во время отражения штыковой атаки японцев, – говорят Его Императорскому высочеству. – Бой в итоге был выигран русскими стрелками и враг бежал в страхе».
«Все что могу лично, – сказал Великий князь, положив мне поверх повязки орден Святого Владимира четвертой степени с мечами. – По подвигу и награда.»
Потом я узнал, что всех выживших нижних чинов и унтеров моего взвода наследник-цесаревич наградил солдатскими крестами, как и многих из других взводов. За то, что стояли насмерть и не пропустили врага. А иначе грош мне была бы цена как офицеру.
Но помимо Владимира Четвертой степени, мне были обеспечены также два месяца госпитального страдания. Орден за героизм, а страдания за глупость, что полез со своей саблей поперек солдатиков. Хотя, по молодости, я бы не взялся отличить одно от другого. Потери наших полков, окопавшихся на Тигровой сопке, были значительней всех прочих, потому что именно против них был направлен главный удар японцев. Большинство моих соседей по лазарету или по госпиталю в Артуре были ранены именно на склонах этой горы, обильно политых русской и японской кровью. Именно там, в госпитале, накануне выписки ко мне подошел один человек и предложил: чем тянуть лямку младшего пехотного офицера, послужить государыне императрице на поприще борьбы за свободу братьев-славян. Мол, там нужны такие храбрые люди как я, и к тому же везучие (раз в той заварушке я все же остался жив и даже не стал калекой). И только потом я узнал, что ведомство, помогающее братьям-славянам освободиться от их угнетателей, называется Загранразведка Службы Имперской Безопасности, коя не имеет никакого отношения ни к жандармам, ни к охранке, поскольку создана на совершенно других принципах. Мои прогрессивные убеждения требовали, чтобы я оставил службу и удалился в монастырь замаливать грехи, а долг русского офицера говорил, что я должен служить там куда меня послали, и делать то что приказали. Правда, со временем я понял, что одно другому не мешает, ибо борьба за свободу балканских славян от турецкого ига – дело весьма прогрессивное.
И вот моя группа находится в Болгарии почти два года, и все это время мы работали исключительно с Борисом Сафаровым и его соратниками Иваном Гарвановым и Христо Матовым, поддерживая возглавляемых ими борцов за освобождение болгарского народа от турецкого ига. При этом оружие, боеприпасы, перевязочные средства и медикаменты, а также разные оторви-головы, желающие повоевать за святое дело, поступали через нас только к четам правого направления, придерживающимся правильной политической ориентации, и никогда – к так называемым «левакам». И политические расклады Великой Французской Революции[41], перенятые нашими эсдеками и эсерами, к этому не имели никакого отношения. В русском языке зачастую слово «правый» обозначает правильного, или своего человека, а «левый» – постороннего или чужого.
Ну не может по нашему мнению вменяемый болгарин-македонец стоять за автономию своей Родины в составе Турции. Подпишет султан очередной фирман и все – прощай, автономия, здравствуй, резня. Сторонников такого в специальной больнице надо лечить, под надзором санитаров, а не снабжать оружием и боеприпасами. Но на сумасшедших эти люди не похожи, из чего следует вывод, что их интересант находится за пределами не только Болгарии, но и Македонии.
Когда я изложил свое мнение господину Баеву, тот некоторое время смотрел на меня с сожалением, как учитель смотрит на способного, но нерадивого гимназиста, сделавшего скоропалительный вывод, а потом ответил: