— Чего-то я тебя не пойму, товарищ, — удивленно сказала кладовщица, — чего тебе еще нужно?

— Мне нужен самогон.

Ольга посмотрела на меня уничижающим взглядом, так, как смотрят на мужей жены, когда прозревают на их счет после нескольких лет счастливого супружества, но еще пытаются найти в супругах хоть что-то человеческое, и обреченно произнесла:

— Ладно, пять раз и три раза по-хранцузски.

— Полтора литра! — упрямо сказал я и потянул к себе сапоги.

Ольга их не отпустила, напротив, прижала к мягкому боку.

— Сапоги-то доброго слова не стоят!

— А кожа какая! Дореволюционной работы! Им новые подошвы прибить, подлатать, подшить, почистить ваксой, лучше новых будут!

— Подошвы то дырявые, а где новые взять? — возразила она, — Все нитки сгнили. Ладно, пусть, шесть…

— Мне это без надобности, — окончательно прекратил я такое направление торга, — как я есть раненый на фронтах империалистической войны.

— Куда ранетый?

— Туда и раненый

— Ишь ты! Покажи!

— Нечего показывать, все бомбой оторвало.

— Надо же! Чего в жизни не бывает! А я-то думаю, чего это ты такой бестолковый1 А оно, вон как, ранетый! Ишь ты, бедолага! Как же ты теперича? Самогон говоришь? Дам я тебе самогона, целую четверть дам. Сапоги-то и, правда, знатные, недаром Телега их хотел зажилить.

Такой резкий переход от циничной алчности к сердобольности меня обезоружил, а Ольга, скорбно глядя на меня, продолжала сочувствовать:

— Как же в таком разе, без запою, оченно понятное дело. Каково мужику без этого дела? Вот что война проклятая наделала!

— Спасибо, Оля, — с искренней благодарностью сказал я, — четверти мне не нужно. Я не для себя самогон беру, мне с вашим секретарем партячейки по душам поговорить нужно. Думаю, литра полтора должно хватить.

— Это с Митькой-то Красновым? Да зачем ему столько? Ты пойди, его покличь. Я что скажу, он то и сделает. Он за хранцузскую любовь свою любимую партию продаст, как нечего делать,

Мысль использовать местную красавицу как посредника пришла мне в голову еще в середине торга. Я жалостливо улыбнулся кладовщице и отправился искать секретаря. Товарищ Краснов в одиночестве сидел в штабе коммуны и ловил в овчине своего полушубка насекомых. Когда я вошел, он только глянул остро и погнался за очередной блохой.