Пограничный контроль на исламийской стороне занял гораздо меньше времени. Здесь Ахмед предъявил особый, зеленый с золотом паспорт, который дал ему брат, и его немедленно пропустили.

Съехав с дамбы, он повернул на восток и через пятнадцать минут оказался в Хобар-Корнич, у «Золотого тюльпана», гостиницы, расположенной рядом со зданием «Арамко».

«Арамко», крупнейшая в мире нефтяная компания, теперь целиком и полностью принадлежала правительству, но названия не сменила. Зато изменилось все остальное. Исчезли или были закрашены указатели «Шоссе короля Фахда», «Улица короля Халида», «Улица принца Турки». Ахмед понял замысел: улицы были переименованы в честь прежних халифов, которые, меняя друг друга, возглавляли Умму после смерти пророка. Теперь шоссе называлось в честь Пабу Бакра Халифа. Далее следовали улицы Умара I, Муавиаха Абу Суфьяна и Язида I. Но никаких халифов-шиитов даже из древних времен, как, например, аль-Хасана иди аль-Хусейна, хотя здесь, в восточной провинции, жители в подавляющем большинстве были шиитами.

Зашифрованное электронное послание гласило, что брат целый день собирается пробыть в «Арамко» – будет проверять безопасность огромной нефтяной инфраструктуры. Но готов встретиться с ним, чтобы не поздно поужинать. В шесть часов телохранитель Абдуллы зашел в номер Ахмеда и проводил его в личное патио брата рядом с зоной барбекю у бассейна.

Пока официанты накрывали стол на двоих, появился Абдулла.

– Здравствуй, героический доктор! – приветствовал он младшего брата. Они поцеловались в щеки в знак дружбы и взаимного уважения. Четыре телохранителя Абдуллы заняли позиции по периметру патио и, встав к хозяину спиной, стали внимательно наблюдать, что происходит по сторонам.

– Даже самые несогласные в совете шуры считают, что я могу тебя поздравить с тем, как ты раскрыл заговор иранцев, решивших взорвать американскую базу. Вину не иначе возложили бы на нас. А теперь даже представитель Белого дома признает, что на борту газовоза находились иракцы. – Абдулла приступил к еде. – Так ты можешь ответить, какие иракцы были на судне?

– То, что я думаю, и то, что я могу доказать, – совершенно разные вещи, – начал Ахмед. – Инстинкт мне подсказывает, что это люди из бригады мучеников, которых готовят «Стражи революции», но у нас нет никаких улик. Иранцы покинули Бахрейн на маленьких лодках, не оставив никаких следов своего присутствия в стране. Вот что я тебе скажу, Абдулла: члены «Кудс-форс» превосходно знают свое дело.

– Согласен. И в наших интересах, чтобы они не преуспели в том, к чему стремятся. Необходимо сохранить монарха Бахрейна на троне. Пусть он из королевского дома, но этот человек борется с коррупцией и заставляет подданных принимать решения. Если короля свергнут, кто придет на его место? Очередное марионеточное правительство Ирана, подобное тому, что правит в Багдаде? Правительство, в котором не будет наших друзей? – Произнося слова, шеф безопасности Исламии для убедительности стучал о стол пальцем. – Сегодня утром мы проголосовали за то, чтобы тайно перечислить бахрейнскому правительству средства на социальные программы и создание рабочих мест в беднейших шиитских районах.

Солнце село, и с севера подул прохладный ветерок. Официанты зажгли лампы-грелки и удалились, оставив шейха наедине с гостем.

– Значит, шура стала вести себя разумнее, чем ты говорил, когда мы встречались в прошлый раз? – спросил Ахмед.

– Далеко не всегда. – Официанты принесли жаренного на гриле морского окуня. Абдулла, не спеша, разломил вилкой филе и продолжал: – Сильная фракция под руководством Зубайра бен Тайера требует ужесточения правил совета, чтобы женщины сидели по домам, ну да ты прекрасно знаешь список их требований. – Он в сердцах швырнул вилку на стол. – Они хотят, чтобы мы приступили к экспорту революции, привнесли в ислам ваххабизм, увеличили вооруженные силы настолько, чтобы выступить против неверных. Именно они настаивают на полном осуществлении китайского ракетного проекта. А теперь требуют, чтобы мы обзавелись ядерными боеголовками к ракетам. Приобрели у Китая, Пакистана, Северной Кореи или построили собственные.

Ахмед поперхнулся и словно для того, чтобы привести себя в чувство, ухватился за стол.

– Брат, они же повторяют все ошибки, которые совершили Ас-Сауды! Этот путь ведет к застою, если не того хуже. Народ не поддержит их на выборах.

Абдулла помолчал, затем посмотрел Ахмеду в глаза:

– Они не желают выборов. Или, точнее, готовы допустить единственные выборы, которые утвердят их власть. А в дальнейшем голосовать позволят только признанным деятелям ислама.

– Боже мой! – прошептал Ахмед скорее себе, чем брату. – Один мужчина, один голос, один раз.

– Что ты сказал? – переспросил Абдулла.

– Так американцы характеризуют выборы в Алжире. В голосовании участвуют только мужчины, они отдают свой голос единственный раз и в дальнейшем лишаются права своего волеизъявления. Нельзя допустить такого же у нас.

– Американцы! – Абдулла презрительно сплюнул. – Американцы уверены, что демократия решает все проблемы! Потребовалась сотня лет, чтобы весь их народ получил право голосовать – женщины, бедняки, черные. И что это дало? Они тратят уйму денег на свои избирательные кампании. Для них это игра, в которую они не прекращают играть. А каковы результаты? Мы избавились от наследственного правления, а в США оно существует до сих пор: отцы уступают место сыновьям, жены стремятся занять положение мужей.