20 апреля 2018 года 14:05. Московская область, государственная дача «Ново-Огарево».
Человек в свитере и спортивных брюках, сидящий за рабочим письменным столом, наскоро просматривал принесенную министром обороны папку, на обложке которой красовалась наклейка, а на наклейке жирным шрифтом лазерного принтера была сделана надпись: «Черное облако». Но неважно, как там вечно шифрующиеся мудрецы из аналитического отдела Министерства Обороны обозвали тему. Могли написать, например, «Тополиный пух», или «Второй рассвет», или «Страна чудес», или извратиться еще как-нибудь — малопонятно, но с тайным смыслом. Одним словом, в утреннюю сводку, которую помощники подавали президенту, мелкое происшествие с участковым на территории сельского поселения Красновичи не попало просто в силу своей общей незначительности и неясности ситуации.
Ну как докладывать самому главному человеку в стране, когда непонятно, кто обстрелял участкового, из какого оружия он был обстрелян, (а то написано «пулемет» — так то совсем не обязательно, ибо у страха глаза бывают велики), сколько было нападавших, какова была их национальная и государственная принадлежность, и вообще с какой целью они бродили с оружием по российской территории. Без ответа на все эти вопросы нельзя класть бумагу с сообщением на стол Президента, а лучше взять ее за уголок и отложить до прояснения обстановки, ибо этим вопросом уже занимаются люди, которые не нуждаются ни в каких дополнительных указаниях. Вот когда они эту банду ликвидируют, пересчитают трупы, допросят тех, кого взяли живьем, и доложат по команде — вот тогда это мелкое происшествие можно включать в итоговую сводку за день. Но происшествие не желало оставаться мелким. Чем больше поступало информации о том, что происходило в Унечском районе Брянской области у села Красновичи, чем тревожнее и непонятнее она становилась, тем настоятельней была необходимость доклада Верховному Главнокомандующему, не дожидаясь полного разбора полетов.
Но по-настоящему все забегали в тот момент, когда от армейских разведывательных беспилотников поступила информация о расстреле колонны школьников, эвакуирующихся пешим порядком, а также о том, что численность банды, оказывается, уже составляет несколько тысяч человек, которые оснащены стрелковым вооружением, артиллерией, грузовым автотранспортом и бронетехникой. Что это — частная инициатива политических организаций украинских националистов, украинская же провокация на государственном уровне, или без всяких дураков начало вторжения и начало русско-украинской войны, о которой давно и безуспешно мечтает коллективный политический Запад? Не доложить о таком Президенту было нельзя, тем более что кровавое злодеяние неизвестных бандитов требовало немедленного и жестокого возмездия. Выслушав предварительный доклад, пришедший к нему напрямую, минуя все предварительные инстанции, Президент одобрил применение против неопознанных бандитов армейских частей и потребовал держать его в курсе происходящих событий.
После этого распоряжения со стороны Первого Лица военная машина начала набирать обороты, все быстрее и быстрее лязгая всеми своими шестеренками. С интервалом не больше десятка минут по тревоге были подняты остальные части 144-й краснознаменной мотострелковой дивизии: танковый и мотострелковый полк в Ельне, еще один мотострелковый полк поблизости от места событий в Клинцах, артиллерийский полк в Почепе, которым была поставлена задача блокировать банду и в случае отказа капитулировать полностью ее уничтожить. Разведывательный батальон 144-й дивизии, дислоцированный в Смоленске, был поднят по тревоге, на машинах переброшен к аэродрому Смоленск-Северный, где его разведывательно-диверсионные группы погрузились на прибывшие за ними с базы Двоевка под Вязьмой транспортные вертолеты Ми-8 АМТШ и вылетели в район инцидента для детальной разведки обстановки на местности. Чуть позже с той же базы в Двоевке вылетели две эскадрильи ударных вертолетов — одна «Крокодилов» Ми-24 и одна «Аллигаторов» К-52. Это именно они, вместе с несколькими группами разведчиков пресекли продвижение двух немецких мотоциклетных рот в сторону райцентра Сураж. После штурмового удара по мотоциклистам и практически полного истребления двух рот вертолеты ушли для дозаправки на ближайшую авиабазу, которой оказался аэродром в Сеще (примерно 100 км от Красновичей), где базируется 566-й военно-транспортный авиаполк. Вот такой вот геморрой. Транспортники с дальностью в несколько тысяч километров сидят почти на самой границе, а ударные вертолеты не могут нормально работать в приграничных районах, потому что их аэродром расположен от границы на расстоянии, превышающем их полный боевой радиус. То же самое проделала поднятая с Липецкого аэродрома пара Су-25, которая получила приказ подавить вражеское ПВО в районе странного черного объекта, а также заснять с близкого расстояния загадочное черное облако. И первая, и вторая задачи были выполнены успешно — и вскоре эти фотографии изучали в Москве на Фрунзенской набережной, и не только там.
В тот момент, когда вертолетчики разгромили, а разведчики добили немецкую мотоциклетную колонну, у российской стороны появились первые пленные немцы из сорок первого года и образцы солдатских документов помимо тех, что были захвачены двумя милиционерами в самом начале. Конечно, эта информация вызвала некоторое недоумение со стороны командования, но факт вооруженного вторжения неопознанного противника под сомнение уже не ставился, и военная машина набирала обороты, не желая останавливаться только из-за того, что вторгшийся враг был пока не опознан.
Ровно в двенадцать часов тридцать пять минут полученная от пленных и многократно подтвержденная информация о том, что вторгнувшиеся в Россию силы на самом деле являются немецко-фашистскими агрессорами из сорок первого года, стала фигурировать в официальных документах Национального центра управления обороны Российской Федерации. Пятнадцать минут спустя после этого знаменательного события дежурный генерал доложил об этом как о подтвержденном факте начальнику генерального штаба и заместителю министра обороны генерал-полковнику Герасимову. Еще спустя полчаса генерал Герасимов поставил об этом в известность министра обороны генерала армии Шойгу. При этом генерал армии Шойгу получил от своего заместителя пухлую папку с распечатанными на бумаге материалами, коды доступа к закрытым базам данных, в которых аккумулировалась оперативно поступающая информация по этой теме, и два электронных USB-ключа, без которых эти коды будут недействительны.
Министр обороны сложил все это в большой портфель, сел в машину и покинул территорию здания на Фрунзенской набережной, направившись для прямого доклада старому-новому Президенту, единому во всех лицах. Вот кортеж министра вырвался на Кутузовский проспект — прямой как стрела и широкий как взлетка для стратегических бомбардировщиков; включились мигалки и аппаратура, обеспечивающая кортежу «зеленую волну», и вот вокруг обтекаемых черных машин заревел растревоженный воздух. Быстрее только вертолетом. Сидя на заднем сиденье, министр листал материалы папки и думал о том, что еще почти никто в стране не знает о случившемся, а жизнь в России уже необратимо изменилась. Уже стягиваются к месту прорыва войска 144-й дивизии, его приказом подняты по тревоге части 20-й гвардейской и 1-й танковой армий, а также авиация Западного военного округа. На ближайший к месту событий аэродром Сеща из Вязьмы направлен большой автомобильный конвой со всем (за исключением топлива), что необходимо для обеспечения боевых вылетов армейской авиации (самолетов-штурмовиков и ударных вертолетов).
При этом не стоит забывать и о соседях-хохлах, от которых никогда не знаешь чего ждать, и которые могут ударить в спину в самый неподходящий момент. А ведь существует еще такая паскудная организация, как НАТО, и управляющие ею американцы, которые в последнее время стали совсем безумны. Сейчас они настолько сдвинулись на теме сдерживания России, что вполне могут ударить ей в спину — и тогда возможно все, вплоть до применения ядерного оружия. До всеобщей мобилизации, конечно, еще далеко, но в архивах генштаба уже идет работа по поиску и наших, и трофейных немецких карт за август-сентябрь сорок первого года. Люди, которые принимают решения, касающиеся жизни и смерти миллионов, не должны упускать ни одного возможного варианта.
Но вот не такой уж и долгий путь подошел к концу, машина министра въехала на территорию государственной дачи — а значит, пришло время и Верховному главнокомандующему положить свою руку на пульс событий.
Получив в свои руки спецпапку, Президент внимательно прочел каждый лист, в том числе протоколы допросов пленных немцев и фотокопии их документов. Потом он просмотрел приложенные к делу фотографии, некоторые из которых были сделаны ускользнувшими из Красновичей свидетелями-очевидцами, а некоторые — участниками боевых действий; но все равно самый главный массив информации составляли снимки, сделанные на месте событий камерами беспилотных аппаратов. Закончив с этим, Президент вставил в гнездо своего компьютера USB-ключ, набрал записанный на бумажке код, после чего бегло просмотрел ту информацию, которая поступила уже после того, как на бумаге был распечатан первоначальный пакет. Не найдя среди новой информации ничего, что могло бы опровергнуть главную рабочую версию, президент выдернул из USB-гнезда ключ, разорвав тем самым связь с базой данных, и повернулся к министру обороны.
— Ну, Сергей Кожугетович, — спросил он, — что будем делать?
— Такое не прощают, — ответил тот, — тем более с учетом, как бы это сказать, предыдущего опыта.
— А, — махнул рукой президент, — это само собой. Я вообще не имел в виду придурка Адика и его злых клоунов, вооруженных разным антиквариатом. Сейчас этим делом занимаются настоящие специалисты, и я не хочу им мешать. Я всего лишь спрашивал, что нам делать с этим облаком-туннелем, который ведет в прошлое, после того, как мы уничтожим вторгшегося к нам врага? Ведь не можем же мы сесть вокруг него и ждать, когда к нам снова полезут незваные гости из прошлого? Что нам делать с нашими людьми, которые, пылая жаждой мести, потребуют распространения действия нашей армии и на сорок первый год? Что нам делать с той частью нашей интеллигенции, которая была против присоединения Крыма, против поддержки Донбасса, против Сирии и она же обязательно будет против активных действий нашей армии в сорок первом году? Поднимется крик, что мы опять спасаем кровавого диктатора от демократических немецких фашистов. И это притом, что, попадись эти самые интеллигенты этим самым немцам, остаток жизни у них был бы очень коротким и очень неприятным.
— Ну, Владимир Владимирович, — пожал плечами Шойгу, — психические девиации — это не по моей части. По мне так вообще не стоило бы обращать внимания на визг полоумной оппозиции. А вот тех, которые потребуют продолжения операции по ту сторону барьера, я бы непременно поддержал. И даже безотносительно высокоморальной позиции об обязательности помощи предкам, без которой не может быть никакого патриотизма. Кроме того, есть еще задача обеспечения безопасности нашего государства на дальних рубежах, испытание новых вооружений, боевая обкатка частей и соединений, получение боевого опыта нашими молодыми командирами и прочие плюсы чисто практического свойства. Не думаю, что у вас возникнут какие-либо проблемы с получением разрешения Совета Федерации на применение вооруженных сил за пределами России.
— Да, действительно, Сергей Кожугетович, — сказал Президент, — у нас тут полный казус-белли на руках, а мы думаем, что о нас подумает «княгиня Марья Алексеевна». Нет уж, пусть все идет как оно уже идет, ничего менять не будем. Тех немцев, которые влезли на нашу территорию, приказываю вбить в землю по самые брови, чтоб видно их не было, невзирая ни какие вопли, от кого бы они ни исходили. Главное условие — применение исключительно конвенциального вооружения и минимальные потери нашего гражданского населения. И имейте в виду, что в любой момент может поступить приказ перейти на ту сторону и занять плацдарм в тылу немецких войск, центральная часть которого не простреливается вражеской артиллерией. Кстати, вы не помните, какая в те времена была максимальная дальнобойность германских артиллерийских орудий?
— Не помню, Владимир Владимирович, — ответил Шойгу, но специалисты, несомненно, сразу же ответят на ваш вопрос.
— Да ладно, — махнул рукой Президент, — это я от излишнего усердия. Просто все это как-то неожиданно. Пусть как раз твои специалисты и определяют, какой конфигурации должен быть плацдарм, и сколько для его удержания потребуется войск. И имей в виду, что приказ перейти границу и занять плацдарм может поступить в любой момент. Большего пока не обещаю, об активных действиях на той стороне речь пока идти не может. Слишком многие будут против того, чтобы мы оказывали Сталину прямую военную помощь…
— В таком случае, — ответил Шойгу, — наши войска обречены на паралич управления, ненужные потери из-за пассивного поведения и падение морального духа. Те солдаты и офицеры нашей армии, которые пойдут на ту сторону, должны будут знать, что сражаются с фашизмом, а их командование должно иметь возможность принимать решения, исходя из тактических и стратегических соображений и сложившейся обстановки, а не сообразуясь с разного рода политическими интригами. Последнее нам может слишком дорого стоить, потому что на языке обычных людей называется предательством. Да и не Сталину мы будем помогать сейчас, а своим предкам, которые насмерть сражаются с жестоким врагом. Может, хватит уже подавляющему большинству навязывать то, что исповедует ничтожное меньшинство?
— Хорошо, Сергей Кожугетович, — согласился Президент, — наша армия получит возможность действовать на той стороне из чисто военных соображений. По крайней мере, я приложу к этому все усилия. Но только смотрите, чтобы не получилось так, что свои не узнали своих. А сейчас нам в первую очередь требуется освободить свою землю и выпихнуть незваных гостей обратно.