Они проплыли мимо выцветшей фрески, искусно сделанной из крошечных осколков стекла. На ней была группа давно умерших жителей Города, купающихся в освещённом солнцем голубом бассейне. У инопланетян были длинные гладкие ноги, поразительно человеческие по форме; четыре коротких сильных руки; и по паре костяных гребешков на безволосых головах. Цвет их кожи – изумрудно-зелёный металлик. У них не было каких-либо различимых половых признаков. Их позы в композиции тщательно подобраны и говорили Худому Волку о лёгкости, уюте и удовлетворённости.

Той ночью они остановились отдохнуть во внутренней лагуне мёртвого Города, пришвартовавшись к затейливо украшенному резьбой столбу, под углом торчавшему из спокойной воды. Время скрыло резьбу, но для Худого Волка она выглядела как крылатая рыба, пушисто-чешуйчатая, с объёмистыми хвостовыми плавниками.

Вверху визжал холодный ветер, прорываясь сквозь сломанные павильоны, но в лагуне воздух был спокойный. В первый раз за много недель лодка находилась в состоянии покоя, хотя для Худого Волка мир всё ещё раскачивался и кружился. Его стул петлял из стороны в сторону, пока он пересекал палубу туда, где стоял крепыш, всматриваясь в тёмный Город.

– Железный Конь, – позвал Худой Волк.

Крепыш повернулся, хотя голос Худого Волка был едва ли громче вздоха.

– Да, Джон. Как самочувствие?

– Совсем немного хуже, вообще-то, – сказал Худой Волк, словно это было причиной порадоваться. Он чувствовал близость смерти, но разум его казался ясным. – Скажи мне. О чём ты так глубоко задумался?

Крепыш улыбнулся – выражение, которое Худой Волк больше не считал чем-то поразительным.

– Ни о чём слишком важном, Джон. Но скажи и ты мне кое-что. Те истории, которые ты мне рассказывал о Койоте, – я не о той, что случилась с тобой – ты их выдумал?

Худой Волк повернул свой стул так, чтобы быть лицом к подвергшейся эрозии летающей рыбе.

– В некотором смысле.

– Да?

– Койот был создателем мифов. Я никогда не учил настоящие истории наизусть. Когда я был историком, я старался никогда не учить то, что мог подсмотреть. Зачем тратить память на пустяки? Но я знал их смысл, поэтому мог рассказывать их своими словами. Так получаются мифы.

– Понятно. Тогда, будет ли уместным, если я расскажу историю? Раз я теперь член твоего племени.

Глаза крепыша светились мольбой.

Худой Волк думал, что его способность удивляться иссякла вместе с его жизнью, но нет.

– Но ты никогда не слышал настоящих историй.

– Может и ты их никогда не слышал. В любом случае, я знаю много историй, которые мне кажутся настоящими, и у меня действительно есть способность мечтать.

– Правда?

– Если нет, то и ты будешь неспособен мечтать после переноса.