— Я происхожу из младшей ветви рода Шуваловых. У моего отца, Павла Павловича, и погибшего графа Аркадия Павловича был общий отец — граф. Соответственно, я являюсь племянником покойного графа. И единственным выжившим мужчиной из нашего рода, кто может претендовать на наследование.

— Михаил Николаевич это знает, — отозвалась Матильда.

— Однако до тех трагических событий никто не мог и помыслить о том, что мне достанется графский титул. Поэтому, когда я закончил Пажеский корпус, мог позволить себе сделать небольшой перерыв в карьере и заняться здоровьем отца. Чтобы вылечить его боли, мы выехали в Швейцарию, где он двумя годами позже скончался. Я же остался, решив получить еще одно, гражданское, образование. И, буду откровенен, я даже не собирался возвращаться. Европейский климат подходит мне гораздо лучше…

— А сейчас вернулись, ваше сиятельство, — торопил его я. — Разумеется, в связи с трагическими событиями.

— Да, в связи с ними. В один день я узнал, что лишился всех своих близких родственников и стал ответственен за большое состояние. Как тут было не вернуться?

— И на каком этапе появилась помолвка с Ириной Алексеевной? — Продолжал допрашивать я несчастного Шувалова. Семен Павлович, хоть и был выпускником Пажеского корпуса, под моим давлением немного поплыл и растерялся. А может действительно еще окончательно не осознал, в кого превратился волей случая.

Ронцов, вон, до сих пор не верил, что стал княжичем Воронцовым.

— Понимаете… Я ведь действительно понятия не имел о том, что был связан обязательствами… — мямлил Семен Павлович. — Примерно через неделю после новостей о гибели семьи дядюшки мне пришел конверт от поверенного нашей семьи. И в нем был старый договор о помолвке. От мая четвертого года.

Я поперхнулся чаем.

Май четвертого? Ирина родилась в мае четвертого. Пятого числа. Выходит, соглашение подписали ее еще живые родители. Но как Матильда могла об этом не знать? Почему от нее скрыли?

— Мне тогда еще семи лет не было, я понятия не имел о том, что наши семьи подписывали какие-то документы, — распалялся Шувалов. — Мне никто не сообщил! А Ирина Алексеевна и вовсе была младенцем! До сих пор не могу понять, зачем сохраняют этот варварский обычай договорных помолвок с малолетства. В Европе давно уже…

— Добро пожаловать домой, — недобро улыбнулся я. Но согласился с Семеном — обычай и правда средневековый. Тут женщин в университеты пустили, позволяют воевать и заниматься наукой. А помолвки остались.

Я перевел тяжелый взгляд с Шувалова на Матильду.

— Вашему благородию есть что добавить?

Баронесса потушила окурок и тут же вставила в мундштук новую сигариллу.

— Нет, Михаил. Они никогда, никогда ничего мне об этом не говорили. До сих пор гадаю, почему Леша не поделился со мной… Мы с братом всегда были близки, и я удивлена, что он не посвятил меня в этот план.

Матильда действительно выглядела растерянной, что было для нее редкостью. Вряд ли она лгала. А то что тогда предпочла обратиться за спасением к императору, было понятно — не хотела она породниться с угасающим Благодатью родом. Это осложнило бы жизнь Ирине.

Другой вопрос, насколько легко Ирэн будет сейчас…

— Выходит, помолвка заключена покойниками, и с тех пор утекло много воды, — подытожил я. — И это еще в том случае, если документ подлинный.

Шувалов выглядел оскорбленным.