– А ехать когда?

– Завтра с утра. Там сельский сход как раз собирается, и на него ждут представителей этого… – Милинкевич глянул в лист, – … «Русского картофеля». Вот вы со обеими сторонами конфликта и пообщаетесь.

– А почему это «вы», а не «мы»? – недовольно повёл плечами доселе молчавший Францев. – Вы что, не поедете с нами?

– Ну а в редакции кто останется, Борь? – развел руками Милинкевич. – Пятничный номер нужно же кому-то сдавать.

– А нам в эту глухомань переться. Спасибо, блин, большое!

– Главный редактор распорядился, вопросы к нему, – пожал плечами Милинкевич. – Есть ещё какие-то жалобы, предложения?

Все промолчали.

– Ну всё тогда, готовьтесь к завтрашнему дню.

Новость о поездке я выслушал без особой радости. Моё дело итак не двигается с места, а тут ещё эта новая задержка… Однако в кафе, за обедом, я открыл в телефоне электронную карту, интересуясь расстоянием от города до злополучной деревни и информация, выданная компьютером, повергла меня в радостный ступор. Маврино находилось на берегу Качаевского водохранилища – того самого, возле которого располагалась вилла убитого олигарха Пахомова! Более того от деревни до места преступления оказалось всего полтора километра!

Досадная неприятность обернулась невероятной удачей: теперь я мог, не привлекая внимания, съездить к апрелевскому дому. Спокойно, без лишней суеты, осмотреть его, а затем расспросить об убитом Пахомове у местных. Совсем замечательно было бы оказаться там с Францевым и Сашей. Во‑первых, можно устроить им негласную очную ставку с деревенскими. Ведь вряд ли заговорщики вломились в пахомовский замок наугад. Планируя убийство, они должны были некоторое время понаблюдать за работой охраны, изучить местность и наметить пути проникновения на виллу. Делается это не в одну минуту, так что молодые люди вполне могли примелькаться в деревне. Во‑вторых же мне представлялась прекрасная возможность со стороны понаблюдать за реакцией наших подозреваемых на пахомовское жилище. Это старый трюк: криминалистике давно известно, что убийца эмоционально привязывается к месту преступления. По какой-то причине его неодолимо тянет туда, он зачем‑то раз за разом стремится заново пережить чувства, испытанные во время убийства, даже если в спокойной обстановке вспоминает о них с отвращением. В полицейской практике не раз случалось и так, что преступник, оказавшись на месте, что называется, плыл и во всём сознавался следователям. Разумеется, на слёзные покаяния я рассчитывал мало, но ведь о многом может сказать и неосторожно оброненная фраза, и помутневший взгляд, и нервно вздрогнувшая рука…

После обеда я позвонил Ястребцову и рассказал ему о предстоящей поездке. Новость, как я и предполагал, серьёзно взбодрила моего приятеля.

– А кто из ваших ещё едет? – спросил он с живостью.

– Саша и Францев.

– А Милинкевич?

– Его оставили в редакции дежурить.

Кажется, этот ответ Николая разочаровал.

– Жаль, что не все едут… – вздохнул он после небольшой паузы. – Что предполагаешь делать в деревне?

– Было бы замечательно привести наших друзей под каким‑нибудь предлогом в особняк, чтобы посмотреть на их реакцию на…

– Да, на место преступления, – с энтузиазмом подхватил Николай.

– Люди они молодые, так что сам понимаешь – могут переволноваться, как-то выдать себя…