— Говори так, — едва не рычит.

Шмыгаю носом от подступающей истерики и стараюсь не разреветься. Почему мне сейчас страшно, когда он так грозно со мной разговаривает?

— Препарат, который я вколола Кёлеру-старшему, вызвал у него аллергическую реакцию. Он в коме сейчас. Его сын сказал, что пока его отец лежит без сознания… Деньги капают.

Я сглатываю, надеясь, что Рихтер понимает, о чём я говорю.

— И он пригрозил мне, что эти деньги и я, и сестра отрабатывать будем. Или я за решётку отправлюсь… Сказали — отвлечь тебя. Мне в тюрьму не хотелось… Я ещё молодая!

— И?

— Не знаю! Мне сказали — я ошиблась! — восклицаю, толкаю мужчину в плечи. — Но сделала так, как мне приказали! Это всё тот старик виноват! Ты ведь всё уже наверняка знаешь!

Я пытаюсь оттолкнуть его от себя, но мужчина перехватывает мои запястья. Его ладонь, как две моих. Чтобы не брыкалась, заносит их над головой.

— Знаю, — шипит. — Ты должна была охмурить Каспара, но натолкнулась на меня. Вроде всё честно. Но есть одно маленькое «но». Почему деньги пропали у меня? Ты оказываешься там, где и я. Следишь? Значит, ты работаешь ещё на кого-то?

— Да я откуда знаю! — опять пытаюсь вырвать запястья. А они никак. Поднимаю колено, чтобы ударить Рихтера, но тот спокойно блокирует его. — Ни на кого я не работаю! Я вообще полгода назад только из России переехала и в клинике практику проходила по учёбу! Наша встреча — совпадение! Всё!

Слёзы выступают на глазах. Мне не нравится, когда меня вот так держат. Особенно когда мужчина настроен агрессивно.

— Ах, так…

Рихтер неожиданно делает рывок в сторону. Впечатывает меня щекой в стену и чуть не сворачивает обе руки. Продолжает держать их над головой.

У меня уже всё затекло!

— Эй, а это ещё что? Отпусти сейчас же!

Свободная ладонь, что всё это время покоилась на талии, сейчас проходит по животу. И я опять жалею, что надела этот короткий топ.

Но это сейчас меня волнует меньше всего на свете.

Я чувствую, как мужчина прижимается ко мне всем телом. Упирается стояком в копчик.

А ладонь… Расстёгивает пуговку на джинсах и спускает собачку вниз. Ледышка проникает в трусики.

— Знаешь, — разносится над ухом спокойный тон. — Ты неплохо кричишь. Мне нравится.