— Хочешь, чтобы мы отнесли его туда?

И снова вопрос остался без ответа. А порыв ветра размазал серый силуэт, словно вода рисунок акварелью. И через пару секунду призрак попросту растворился.

— Спасибо тебе, — съязвил я, — что всё нам разъяснил.

— Тсукико? — послышался тихий голос кицуне. — Я что-то чувствую.

— Что именно? — обернулся к ней.

— Запах, — она поморщилась, посмотрев на мешок. — Вот от этого. Но он тянется из деревни.

— То есть его притащили оттуда?

— Скорее всего, — кивнула та. — Но я не уверена. Вонь сильно перебивает след.

— Ладно, — я не без омерзения, взялся за порванный и грязный мешок и поднял его. — Веди нас.

Девушка шла по дороге обратно в деревушку. Я тащился в нескольких шагах от неё. Не хотелось нести перед носом милой кицуне разлагающийся труп.

Изредка на пути попадались охмелевшие ваны. Но, как ни странно, никто к нам не подошёл. Наверное, отпугивал запах из мешка. Что ж, это даже к лучшему.

Асэми несколько раз повернула на узких улочках и вскоре остановилась у стены высокого здания. Изнутри доносился женский смех. Из небольших окон, что располагались чуть выше наших голов, валил густой пар.

— Это женская баня? — удивлённо спросил я, подойдя ближе.

Погрузившись в мысли, не заметил в темноте небольшой пенёк и споткнулся об него.

— Ах ты ж… — тихо выругался.

— Эй! — позади раздался грубый мужской голос. — Что вы здесь делаете?!

Обернувшись, мы увидели двух высоких ванов. Парочка была явно навеселе. В глазах блистали враждебные огоньки, а разящий перегар говорил о том, что в их головах правит алкоголь.

— Тоже пришли поглазеть на наших баб? — заговорил второй. — Это вы зря.

Они медленно двинулись на нас, закатывая рукава.

— Тоже? — переспросил я.