— Господи, неужто я не знаю? — засмеялся Хауэлл. — Надеюсь, все получится по твоему желанию.

— Джонни, а чего ты желаешь? Что ты намерен делать, когда закончишь эту книгу?

Скотти спрашивала так, словно это ее действительно интересовало, и Хауэлл решил ответить.

— Я не знаю, — сказал он. — Но мне кажется, в моей жизни наступил такой момент, когда надо оглянуться и понять, к чему я пришел, а не гоняться без устали за чем-то новым.

— Послушай, на эту тему есть деревенская песенка. Ты можешь ее немножко переделать и послать Уилли Нельсону.

— Ой, замолчи!

— А почему бы тебе не вернуться в «Таймс»? — поинтересовалась Скотти. — Ты же говорил, что один раз оттуда уйти можно.

— Забавно, что ты об этом упомянула. Как раз сегодня я получил от них предложение. Мне предложили поехать в Найроби.

— Ты шутишь? Но это же потрясающе! Ты, конечно, примешь это предложение, да?

— Нет, это ты шутишь! Или тебе неизвестно, что означает Найроби? Это не только равнина Серенгети и заповедники. Мне придется заниматься всем континентом. А это Африка! Другой такой чертовой дыры на всей планете не найдешь. Я буду летать к черту на кулички и обратно на полуразвалившемся самолете сорокалетней давности С-47, за штурвалом будут сидеть недоучки-африканцы, у меня будут постоянные стычки с южноафриканской полицией, мне велят брать интервью у безумных сержантов, которые вдруг начинают управлять государством, смотреть на вспученные животы и заглядывать в жалобные глаза детей, умирающих от голода, давать взятки таможенникам в захолустных аэропортах… выйдя на улицу, всякий раз пробираться сквозь толпы нищих и наконец получить в джунглях пулю в затылок от какого-нибудь капрала, который мнит себя бог знает каким начальством, но читает по складам и не в состоянии понять, что написано в моем журналистском удостоверении. Нет уж, спасибо!

— Эй, да я вижу, ты ужасно заинтересован.

— Заинтересован? А ты знаешь, что эти садисты, наверное, заставят меня учить суахили? Они требуют, чтобы их сотрудники овладевали местными наречиями.

— По-моему, это звучит потрясающе.

— Потому что ты молодая и глупая.

— Я считаю, ты должен согласиться.

— Они лишились бы дара речи, если бы я согласился. Мне предложили это просто для того, чтобы потом сказать: «У тебя был шанс». Нет, я ни за что не поеду в Найроби, и они это знают, — разговор начал Хауэллу надоедать. — Слушай, может быть, ты немного поспишь? Еще долго ничего не случится.

— Угу, — ответила Скотти и придвинулась еще ближе. Через пару мгновений она уже дышала медленно и размеренно.

Хауэлл склонился головой к ее голове и закрыл глаза. Он страшно устал. Найроби!.. Это ж надо такое выдумать! В следующие несколько часов он то и дело заставлял себя встряхнуться и озирался по сторонам, но нигде ничего не происходило. Около полуночи Хауэлл положил спящую Скотти на бок, выпил немного кофе из термоса и съел кусок пирога, положенного в бумажный пакет. А потом сытый и умиротворенный, глубоко заснул.