– Я не хотела, чтобы ты знал. Я не хотела, чтобы кто-то знал. Сегодня вечером рассказ о моем изнасиловании идет первым в выпусках новостей по всему миру. Пока мы говорим, он переводится на двадцать четыре языка. – Она запустила пальцы в волосы. – Я не хотела, чтобы ты знал, вот и все.

– Ты думала, что у нас все сложится по-другому, если я узнаю? В этом дело?

– Мне не нужна твоя жалость, Доминик.

– Это не жалость, Си-Джей. Я думал, что это гораздо большее. Ты считаешь меня настолько бесчувственным?

– Послушай, дело не в тебе. И это в прошлом. В моем прошлом. И я все еще пытаюсь с этим справиться, каждый день своей жизни, так, как только могу. Сегодня просто был не самый лучший день.

– Не надо меня отталкивать.

– Я не могу иметь детей, Доминик. Вот, я это сказала. Может, это для тебя имеет значение, может – нет. Но я не могу. И теперь ты знаешь. Теперь ты все знаешь.

В кабинете надолго воцарилось молчание. Дешевые настенные часы отсчитывали минуты, и никто не произносил ни слова. Наконец тишину нарушил Доминик. Говорил он тихим голосом:

– Это был он? Бантлинг?

За несколько часов средства массовой информации собрали, а затем выдали публике яркие детали изнасилования Си-Джей. И теперь Доминик вспомнил голос Мэнни в трубке, он рассказывал ему, как обнаружил клоунскую маску в шкафу Бантлинга. А затем всплыло воспоминание о том, как он застиг Си-Джей с уликами, за разбором которых никто не наблюдал. Все лежало там. «Просто нужно знать, где искать».

Си-Джей несколько долгих секунд обдумывала вопрос. Она почувствовала, как слезы опять навернулись на глаза, а затем горячими струйками потекли у нее по щекам, и их было не остановить. Она посмотрела на Доминика, в его проницательные карие глаза, и наконец заговорила. Ее голос – тихий шепот – звучал обреченно:

– Нет. Нет. Это был не он.

Доминик изучал ее. Ее красивое загорелое лицо, обрамленное светлыми волосами, более светлыми у корней, чем у кончиков, как у ребенка. Ее глубокие изумрудные глаза, с вызывающими беспокойство темными кругами под ними. Он на мгновение представил, что Бантлинг с ней сделал, раз остались такие шрамы. Доминик представил это лицо – лицо, которое полюбил, – плачущим, и искаженным, и измученным, и раздавленным весом варварского чудовища. Он знал, что Си-Джей лжет. Но почему-то это не играло роли.

– Закрывай телефонный справочник.

– Что?

– Закрывай телефонный справочник. И телефон положи.

– Почему?

– Потому что ты отправляешься ко мне, вот почему. Я забираю тебя с собой.

Он взял ее за руку, обнял и поцеловал в макушку. Доминик крепко прижимал Си-Джей к груди, слушал ее рыдания и гладил по волосам. Он хотел быть с ней рядом всегда.