Мобилизуюсь. Передо мной враг, который жаждет, чтобы я запищал. И если он не услышит этого писка, значит, я победил.

— Моя душа повеселится, когда сюда придет Рагнар, — обещаю я. — Попрошу валькирий подождать денек-другой, пока это случится. Думаю: Отец Воинов не откажет мне в такой малости: послушать, как будешь вопить ты.

— Храбрец, — говорит Мьёр, обращаясь в Торкелю. — Пожалуй, я последую твоему совету. — И уже мне: — Нет, Ульф-хёвдинг, я не стану тебя резать. Я хочу, чтобы ты еще пожил немного. Если я поразвлекусь с тобой сейчас, то ты не узнаешь, какую шутку мы, — он хлопнул по плечу Торкеля, — придумали для тебя. А я хочу, чтобы ты узнал!

— Что ты задумал? — поинтересовался я, стараясь не показать, что испуган. Эта сволочь нашла какой-то особенный способ сделать мне больно? И что же это, если ради него ярл отказывается от привычного развлечения?

Мьёр ухмыляется:

— Ты узнаешь! — обещает он. — Через пару дней, я думаю. Увидишь!

— Лучше бы вам меня убить, — ровно произношу я. — Оставить меня в живых — большая глупость с вашей стороны.

Оба ржут. Им очень весело.

— Ты решил, что будешь жить? — отсмеявшись, говорит Мьёр-ярл. Пока он веселился, корка на верхней губе у него треснула. Кровь пачкает бороду, но ярл не обращает внимания. — Нет, убийца моего племянника, жить ты не будешь. Ты будешь сидеть у этого столба день или два, пока раны твои завоняют. Потом мы тебя отпустим. Чтобы ты увидел, какую шутку мы учудили с тобой, сёлундец. Но тебя уже не спасет ни один лекарь. Ты сгниешь заживо. Я очень хочу, чтобы ты сгнил заживо, Ульф-хёвдинг. А Рагнара Лотброка я не боюсь. Харек-конунг уже плывет сюда. Рагнару здесь нечего делать.

Нестыковка. Недавно он заявил Халлбьёрну, что в поддержке Харека не нуждается. Или у них с конунгом всех данов — свои игры, или ярл лжет. Однако я по глазам вижу: Лотброка он не боится. А вот Торкель при упоминании Рагнара дернул личиком. Нет у него уверенности, что Рагнар ему неопасен. Но он и Мьёр — вместе. Или — только рядом?

По знаку Мьёра мою цепь ослабляют, и я оседаю на землю, пропитанную кровью и мочой.

На мою голову вновь обрушивается поток воды. Я рефлекторно пытаюсь поймать ртом хоть немного. Пить хочется нестерпимо. Ярлы и свита веселятся. Потом кто-то подсовывает мне деревянную миску с водой. Из таких поят свиней.

Резким движением головы (в висок будто иглу воткнули) выбиваю миску. Вода выплескивается мне на ноги.

— Э, нет, так не пойдет! — заявляет Мьёр. — От жажды ты не сдохнешь!

Меня хватают за волосы, всовывают в рот горлышко кожаной фляги. Я больше не сопротивляюсь.

Оставив меня посреди вонючей лужи, ярлы удаляются в сторону длинного дома. Туда же потянулся и прочий военный народ. Кушать.

Я пытаюсь оглядеться… И получаю древком копья по больной руке. Не вертись! Сторож, сука!

Судя по вышивке — человек Торкеля-ярла.

Куртка из толстой кожи, железный шлем с признаками ржавчины. Вид не слишком грозный. Подойди он поближе, я ему… Ничего я ему не сделаю. Да он и не подойдет. Зачем ему? Переговаривается с приятелем. Таким же вооруженным вахлаком, караулящем тех, кто в колодках.

Если Мьёр не соврал, скоро сюда, на Сконе, придет Харек-конунг. Пойдет ли Рагнар на обострение?