При расчете времени для маневра Гримму сопутствовала удача. Канониры «Туманной акулы» пытались поймать «Хищницу» на подъеме, но достигли предельного угла подъема своих орудий, так и не успев прицелиться в более легкое, быстрое судно. Чтобы «Хищница» вновь оказалась в пределах их досягаемости, пилоту «Туманной акулы» пришлось бы раскачать свой корабль, заваливая его на противоположный борт, но при этом оставшаяся в рабочем состоянии четверть эфирных сетей продолжала тянуть их вперед, креня и разворачивая в совершенно непредсказуемом ритме. Чтобы вся эта неуклюжая масса смогла обуздать собственную тягу и инерцию, потребуются драгоценные секунды — те самые, которые Гримм не собирался ей предоставить.

— Огонь! — крикнул он.

И вновь его канониры справились со своей задачей. Только один шальной заряд прошил сеть насквозь и вспыхнул, разбившись о вражеский защитный покров, зато с полдюжины остальных выкосили остатки сетей «Туманной акулы», сорвали их с корабля и подожгли.

Ускорение «Туманной акулы» сразу сошло на нет; ее шаткий, пьяно ковыляющий в воздухе корпус продолжал скользить вперед разве что за счет убывающей силы инерции. Жестом отчаяния с ее палубы вновь взмыли в небо сигнальные ракеты, и Гримм видел, что вражеское судно из последних сил пытается вернуть себе устойчивость, задействовав лишь кристаллы балансировки; почти безнадежное предприятие при отсутствии движения вперед. Только набранная в полете скорость позволяет использовать с этой целью более точные и чувствительные механизмы маневрирования, но когда скорости не было, «Туманная акула» становилась буквально беспомощна против стремительной «Хищницы». Пока Кеттл справлялся с задачей не подставиться под орудийный залп, «Хищница» была вольна поливать противника огнем как и когда угодно, не опасаясь ответных выстрелов, — а мистер Кеттл, что и говорить, был виртуозом в своем деле.

Направляя «Хищницу» по крутой дуге, Кеттл завалил судно на правый борт и, обратив к неприятельскому кораблю ряд пушек, сбавил ход ровно настолько, чтобы дать орудийным расчетам стрелять без помех.

У Гримма скрутило вдруг живот, а в сухой глотке застрял острый комок.

Ему предстояло доподлинно установить, потребует ли от него долг хладнокровно убить Каллиопу вместе с прочим экипажем «Туманной акулы».

Он отщелкнул вниз телескопические линзы на своих гогглах и обратил все свое внимание на вражеское судно.

— Стрельба поочередно! — распорядился Гримм. — Огонь!

— Второе орудие! — заорал внизу Криди. — Пли!

Передняя пушка по правому борту взвыла, и выпущенный ею разряд разбился о перегруженный защитный покров «Туманной акулы».

— Четвертое орудие! — крикнул Криди. — Пли!

Очередная пушка по правому борту выплеснула свою ярость на вражеский покров, с жадностью стремясь прорваться сквозь него к уязвимому, не закрытому боевой броней воздушному судну.

— Шестое орудие! Пли!

Яркое свечение покрова «Туманной акулы» на глазах тускнело, отражая потерю плотности.

— Восьмое орудие! Пли!

Этот разряд, отклонившись, проскользнул внутрь — и опалил оснастку на вершине одной из мачт неприятельского судна. Тогда-то Гримм и увидел наконец то, на что втайне рассчитывал: высокая стройная фигура (Каллиопа собственной персоной, не иначе) подбежала к последней надфюзеляжной мачте и ударила абордажным топором по одному из бегущих вверх канатов. Далосианский флаг «Туманной акулы» — белая звезда на поделенном пополам красно-синем поле — слетел на палубу в универсальном, известном каждому аэронавту знаке капитуляции.

— Прекратить огонь! — рявкнул Гримм. — Прекратить огонь!

— Прекратить огонь! — эхом отозвался Криди, останавливая своих людей.

Раскатистый, громовой рев выстрела из восьмого орудия понемногу стих, растворяясь в безбрежной синеве. «Туманная акула» тихо и кротко лежала под ними, пока Кеттл выполнял сближение, плавно подводя «Хищницу» к противнику и не выпуская его при этом из зоны прицела пушек правого борта. Гримм предоставил маневры Криди и Кеттлу, наблюдая за вражескими канонирами. Как и ожидалось, они уже откатывали орудия, чтобы закрепить в позиции, которая не позволяет вести стрельбу.