«У нас ночной поиск, если его так можно назвать, проводится исключительно дивизионными или полковыми разведчиками. Действуют они не всегда обеспечив операцию, не всегда организовав всю работу днем. Огневой связи с артиллерией, минометами и пулеметами, находящимися на основных позициях, почти никогда не имеется. Детально вопросы действий при вклинении в глубину обороны противника — не всегда предварительно обсуждаются. Свои обязанности каждый участник не уясняет, а отсюда и растерянность, разрозненность действий в сложных случаях боевой обстановки»[115].

В качестве примера безалаберности Васильев привел поиск, проведенный РГ Смирнова. Начштаба отметил, что ее огневая мощь значительно уменьшилась, когда для эвакуации раненых разведчиков пришлось выделить несколько автоматчиков, потому что «санитаров в этот раз забыли взять». Далее Васильев писал, что, когда оставшиеся разведчики заблудились и под огнем потащили захваченную пушку в тыл врага, их не поддержали ни артиллерия, ни пулеметы и никто не подал разведчикам сигнал ракетами, обозначая правильный путь отхода. Таким образом, их вынужденный подвиг стал результатом разгильдяйства и безответственности организаторов поиска при его подготовке.

Любопытно, что Васильев отметил факт боязни использования ракет в своих частях:

«Исключительно малое значение придается сигнализации ракетами. Имеются случаи даже со стороны некоторых командиров прямого запрещения применять ракеты, мол они демаскируют и т. п.»[116].

Начштаба 261 сд предложил штабу 12 А больше делать упор на наблюдение за противником, чем на взятие языка:

«Ночная разведка у нас ведется всегда только с одной целью: «достать языка». Пойманные пленные рассказывают нам: о частях противника, о резервах, штабах, настроении противника, но никогда не давали нам ценных сведений о системе огня противника, о расположении его огневых точек непосредственно перед нашим фронтом.

Значит первая и основная задача, которая должна ставиться перед всякой разведкой (…) — это выяснить как можно полней систему огня противника, точно установить передний край обороны, подходы к нему, стыки и т. д. Задача достать языка — второстепенная задача» [117].

Да, майор Васильев был прав. Без выяснения этих сведений воевать трудно, а уж брать языка — тем более. Но с разведкой наблюдением в Красной Армии в то время дела обстояли неважно, как, впрочем, и со взятием контрольных пленных. Ответ штаба 12 А начальнику штаба 261 сд остался неизвестным.

Судьба героев

В завершение расскажем, как сложилась судьба героев этого разведпоиска. Увы, не удалось обнаружить данных о сержанте Камаренцеве и красноармейцах Цигулярове и Мирошникове. Неизвестно, пережили они войну или же погибли в боях.

На снимке Алексей Николаевич Смирнов (слева) и Анатолий Безнощенко (справа) 9 мая 2009 г.

Зато известна судьба старшего лейтенанта Алексея Николаевича Смирнова. После службы в 976 сп он был назначен командиром истребительно-диверсионного отряда разведотдела штаба 12 А, а в 1943 г. стал командиром армейской моторизированной отдельной разведроты штаба 56 А. Его карьера разведчика прервалась в том же году: Смирнов был тяжело ранен и потерял ногу. С армией он не расстался, а продолжил работать в военкоматах страны на разных должностях. В 1947 г. Смирнов уволился из рядов вооруженных сил в звании майора, будучи награжденным орденами Красной Звезды, Красного Знамени и Отечественной войны I степени. После войны Смирнов долгое время руководил колхозом. По имеющимся сведениям, на 2017 г. он проживал в селе Тупичев Городнянского района Черниговской области Украины. Возможно, что на момент выхода этой книги герой-разведчик все еще здравствует![118]

Упомянем и попавших в плен разведчиков. О пяти из них нет никаких данных. Вероятно, они сгинули в плену, не дожив до победы. Но, похоже, судьба сержанта Головина и красноармейца Фирсова сложилась иначе, так как в 1985 г. оба были награждены орденами Отечественной войны. Предположим, что им удалось пережить плен и вернуться после войны на Родину. Однако эта версия требует дополнительного исследования.