После долгой паузы она протягивает мне резиновую маску. Пустыми глазницами на меня смотрит измазанное кровью лицо Голубева.  Лицо следователя…

 Он всё время находился рядом и не мог открыться…

Я убил отца, я отомстил ему за мать… Но как же погано на душе… Ведь он не виноват… или виноват?

А я всё это время мечтал о той, которая жаждала меня убить…

Ребёнок! Он узнал, где мой ребёнок. И это произошло, пока я был в поездке за арбалетом…

Пустышка!!! Соска!!! Та самая, которую я нашел у дома Сидоровича. Тетя всё знала?

– Тётя, а как зовут моего ребёнка? Меня поэтому Сидорыч не пускал в дом? – вырывается у меня.

– Ульяной дочку назвали, и не было её у Сидорыча. Как раз в это время они гостили в деревне. И не пускали, чтобы ты не учуял родной запах, – качает головой тётя.

– И ты мне не сказала о ней?

– Саша, не нужно тебе это было. Ты бы захотел её увидеть, но был не готов противостоять оборотням. И себя погубил бы, и её. Игра после этого перешла бы на другой уровень и вряд ли людям на этом уровне нашлось бы место.

Иваныч кивает косматой головой, подтверждая её слова.

– Игра… Игра… Игра… Как же достали меня с этой Игрой! Я не хочу в ней участвовать! Как мне сделать выход?

– Никак, – пожимает плечами тетка. – Она заканчивается либо со смертью участника, либо с гибелью триединства…

– Что такое триединство?

– Ты знаешь, – опускает голову тетка.

Ты знаешь. Да что я знаю-то?

– Когда я смогу увидеть дочку?

– Не скоро! – подает голос Иваныч. – Очень не скоро. Пойми, Саша, сейчас дочь Пастыря знает, что где-то есть малышка, которая стоит на пути к воскрешению отца.

– Тебя сейчас нужно снова изолировать и обучить. Но не физически, а духовно. И на этот раз тебе не помогут нытьё и жалость. Нам нужно будет покинуть это место, ведь она знает о тебе почти всё, и всего лишь дело времени – собрать армию оборотней и продавить Защитный круг. Она вряд ли остановится сейчас. Лучше будет начать на новом месте.

– Один раз я смог пройти защитные круги, – я задумчиво верчу в руках кружку.