— Это со всем удовольствием, — улыбнулся я, чувствуя, как веки тяжелеют.

Как Замберг покинула спальню, я уже не видел, погрузившись в сон.

Мне вновь снилась Земля, но в этот раз вместо радости, побед и успехов я видел лишь неудачи, поражения, боль. Но воспоминания не несли в себе никаких эмоций, я будто смотрел хронику жизни чужого человека.

Одержимость сказала свое слово.

Демон Злобы, которого я подселил, можно сказать, по случайности, вмешивался в мой разум, заставляя принимать решения, о которых я бы в другой ситуации и не подумал. Ченгер отбирал у меня все негативные эмоции, и я не мог осознать, как постепенно превращаюсь в бездушное чудовище. Это не его вина, демон делал то, что должен был делать по своей природе.

Вина за поступки лежит только на мне. Я — демонолог, опасность заигрывания с нечеловеческими силами была мне известна с самого начала. Но я ничего не сделал, чтобы это предотвратить.

Убитых мной людей мне не жаль. Но я настолько потерял человечность, что фактически обрек Салэм, к которой относился если не с теплом, так с благодарностью. Да, я смог вытребовать у Марханы новые преференции за счет этого, однако всегда была граница, за которую я не был готов переступить.

Была.

Не знаю, смог бы я принять такое решение через пару месяцев, когда от Кирилла ничего бы во мне не осталось окончательно. Скорее всего, счел бы такой поступок слишком рискованным и неразумным. Или вообще не увидел в этом необходимости.

Демоны не завладели моим разумом, но они исковеркали изначальную личность, и каждое мое решение, принятое под их влиянием, все дальше сдвигало меня в сторону маньяка, не способного мыслить трезво.

Я всегда считал, если можешь что-то сделать, не делай этого бесплатно. Это моя жизненная позиция, приобретенная с опытом. Помоги несколько раз человеку безвозмездно, и вскоре он будет считать, что ты обязан так поступать. Поэтому за все нужно брать плату, иначе краткосрочная выгода выльется в кучу ненужной и нежелательной ответственности. Но ставить под угрозу людей, которых я считал близкими — это уже не мое кредо. В Эделлоне мои ценности мутировали в нечто совершенно неприемлемое.

Кажется, я понимаю, почему темных магов так не любили — если вовремя не остановиться, ты перестанешь быть человеком. Дар влияет на каждого, у кого он есть. И тот факт, что мне удалось избавиться от демона Злобы, доказывает лишь, что я успел вовремя сорвать стоп-кран. Но где гарантия, что успею в следующий раз? Или — захочу это сделать?

Можно разорвать договор с Ченгером, но опасности это не уменьшит. В какой-то степени он меня защищает от других. И хотя Злобу мой компаньон допустил, но сделал это преднамеренно — он специально выводил меня, специально подталкивал тогда поступить именно так. Но зла не желал. Это был тяжелый и очень длинный урок, еще один пример, почему мне нужно правильно обращаться с собственной магией.

И я его усвоил прекрасно. Теперь придется искать способ избежать подобного в дальнейшем. Потому что не факт, что мне захочется отменить свою одержимость вновь.

Когда ушел сон, я не понял, в какой-то момент я просто ощутил тяжесть собственного тела, мягкость кровати, вес одеяла, закрывающего меня до подбородка. А уши уловили слова молитвы, которую читал надо мной брат Курт.

Приподняв веки, я окинул взглядом спальню.

Клирик сидел в кресле у моей постели, держа в руках молитвенник. На меня священник не глядел, как заведенный зачитывал нараспев какой-то то мистический текст. Содержания слов я не разбирал — голос у брата Курта уже основательно сел, и я улавливал лишь обрывки.

На экзорцизм не похоже, и ладно. Хотя я не думал, что у братьев Райога вообще есть какие-то священные тексты и задокументированные обряды. Мне всегда казалось, их работа больше основана на психологии, чем на догматах. Или я просто слабо представляю внутренне устройство церкви Эделлона?

Под этот монотонный сиплый голос я заснул вновь. На этот раз безо всяких сновидений.

Пробуждение было неожиданно легким и спокойным. Я будто бы просто выспался. Ничего не болело, голова не кружилась, да и плохие мысли не посетили мою голову сразу, как это обычно бывало в последние месяцы.