"Да, — подумала Валя, как во сне, ожидая следующего удара. — Да, я шлюха. А Юрий. Где Юрий?" Американец собирался увезти ее.
Она опоздала на обед.
Вдруг огромная лапа схватила ее за волосы и потащила вверх. Она думала, что ее шея сломается и почти желала этого. Следователь тащил ее по полу, как мертвое животное, и она чувствовала боль во всем теле. Он схватил ее второй рукой, скользнув по ее груди. Теперь он стоял сзади нее и держал ее за волосы и за локоть.
Он потащил ее обратно к столу, на котором лежали фотографии, ткнул ее в них лицом, затем опять приподнял ее голову за волосы достаточно высоко, чтобы она могла видеть фотографии.
— Посмотри, — прокричал он, задыхаясь. — Посмотри. Вот на это. На это. Посмотри на себя.
Валя начала плакать. Это не были слезы взрослой женщины или слезы от физической боли. Это был плач беспомощного ребенка. Она чувствовала, что сейчас произойдет. Она почувствовала это по движению его руки.
— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо.
Следователь кинул ее на пол, как отбрасывают ненужную оберточную бумагу.
— Ты мерзкая тварь, — сказал он. — Это все, о чем ты можешь думать? — Он подошел к ней и плюнул ей в лицо. Она свернулась клубочком, как ребенок, и зарыдала.
— У меня и мысли не было пачкаться с такой, как ты, — сказал следователь.
— Я хочу попросить прощения за несдержанность моего товарища, — сказал ей молодой холеный офицер. Он протянул руку через стол к ее лицу. Она отпрянула. Но он опередил ее и похлопал кончиками пальцев по щеке. — Нуну. Просто дайте мне посмотреть.
Валя захныкала.
— Сейчас уже не так страшно, как было. Но ничего не может испортить красоту такой милой девочки, — продолжал офицер. Он был очень симпатичным и очень спортивным, и, сидя перед ним, Валя испытывала стыд. Она чувствовала себя униженной, как будто ее изнасиловали на свалке.
— Он очень много работал в последнее время, — объяснил молодой офицер. — Сейчас, во время войны, Москва далеко не спокойное место. Извините, если он сделал вам больно. — Молодой человек убрал свои мягкие пальцы. — Извините, что все получилось так неудачно.
Валя зарыдала.
— Мы не дураки, — сказал молодой офицер живо. — Мы знаем, что вы не шпионка. Смешно, что мой коллега утверждал обратное. Валя, вы хотите чашку чая? Или еще чего-нибудь?
— Нет.
— Хорошо. Я просто хочу, чтобы вы постарались понять. Ситуация очень сложная. Для невнимательного наблюдателя некоторые ваши действия могут иметь совсем другое значение. И я думаю, вы признаете, что иногда были слишком неблагоразумны.
Валя вспомнила о своих мучениях. Она чувствовала раскаяние. Даже Мария Магдалина никогда не испытывала такого глубокого и искреннего раскаяния.
— Мы хотим, — продолжал лощеный молодой человек, — только помочь вам. Несомненно, тот факт, что вы были замужем за человеком, который предал Родину, усложняет дело, и, кроме того, ваша краткая встреча с американским шпионом. Ну, конечно, он не совсем шпион. Это, разумеется, небольшое преувеличение. Кроме того, он уехал — уехал из гостиницы сразу после вас. Обратно на фронт, — сказал он весело. — Это сложная ситуация. И, конечно, некоторые ваши действия связаны с нарушением обычного уголовного кодекса. Например, некоторые ваши приключения с гражданином Нарицким. Я боюсь, что Даже, если здесь нет и намека на шпионаж или что-нибудь подобное, то уголовное законодательство тоже необходимо соблюдать.