— Мерри, — сказал Тейлор. — Ты возьмешь на себя обязанности командира. Твое задание — вывести подразделение, совершавшее штурм, из боя и переправить все машины и людей через турецкую границу. Я остаюсь здесь.

     — Нет, — сказал Мередит. Это не было жалобой или напыщенной формальностью исполненного долга. Это не было просто произнесенное, но идущее не от сердца слово. Это был крик. — Нет, — повторил Мередит. — Сэр… вы слишком нужны армии. Я могу остаться.

     Тейлор на мгновение закрыл глаза и потряс головой.

     — Черт подери, — сказал он мягко. — Ты — солдат, Мерри, а солдаты обязаны исполнять приказы. — Шум и грохот боя на улице подчеркивал каждое его слово. — Времени больше нет. И нет необходимости всем нам…

     Мередит поднял подбородок. Лицо его стало таким серьезным, что Тейлор чуть было не рассмеялся.

     — Я останусь с вами, — сказал Мередит непреклонно. — Остальные могут идти.

     Чтобы успокоиться, Тейлор опустил руку на плечо Райдера. Он почувствовал, что молодой человек дрожит. Но его пальцы не прекращали двигаться по клавиатуре.

     От страшного взрыва все здание содрогнулось. Свет погас, и единственным освещением комнаты было мягкое свечение мониторов компьютера. Затем свет опять включился.

     Никто не пошевельнулся. Офицеры, стоящие в комнате, прямо смотрели на Тейлора. Он понял, что последние надежды на то, что эта операция закончится пристойно, исчезли. И он не мог этого вынести.

     — Пожалуйста, — сказал Тейлор самое неподходящее из всех возможных слов. Он тщательно подбирал слова, чтобы они относились ко всем. Но когда он говорил, его глаза были устремлены на Мередита. — Послушайте меня. Вы все, что у меня есть. У меня больше ничего нет. Ни детей. Ни жены. Вы мои дети. Разве вы этого не понимаете? — Он пристально смотрел на Мередита. Ему хотелось обнять молодого человека, защитить его сейчас и навсегда. — Вы — единственные сыновья, которые у меня есть. И ни один отец не хочет видеть смерти своих сыновей. — Затем он обратился к Мерри: — Мерри, пожалуйста, уходи отсюда. Забери их всех отсюда. Ради Мэнни и Счастливчика Дейва.

     Мередит открыл рот. Его губы приготовились сказать "нет", но он не произнес ничего.

     Звуки боя ворвались в здание штаба и раздавались где-то у них над головами.

     По рации раздался еле слышный голос:

     — Где вы? Все уже в воздухе. Ваш вертолет находится под обстрелом. Где вы?

     — Идите, — сказал Тейлор. — Уже пора.

     Тейлор торопливо залез во внутренний карман своей гимнастерки. Он вынул старый кавалерийский флажок. От прикосновения его пальцев флажок развернулся. Красный цвет флажка давно превратился в блекло-розовый, а белый стал желтым. Цифры были съежившимися и согбенными, как спина старика. Он протянул флажок Мередиту.

     — Там в Вашингтоне живет женщина, — сказал Тейлор. — Здесь ты найдешь ее адрес. — Он на мгновение отвел глаза. — Это не будет для нее много значить. Возможно, совсем ничего. Но я хочу, чтобы это было у нее.

     Мередит взял флажок. Его пальцы на секунду коснулись пальцев Тейлора, и он ощутил его тепло в последний раз.

     — Уходите, — сказал Тейлор. Он больше не мог смотреть на них. Он грубо стащил Райдера со стула перед компьютером и сел на его место. И повернулся к ним спиной.

     Они пошли. В комнате было совсем тихо. А у них над головами бой то затихал, то опять раздавались взрывы, сотрясающие здание. Выходя из комнаты, они шли очень медленно. Затем Тейлор слышал, как они бегут по коридору и как Мередит выкрикивает: "Давай, давай, давай". Тейлор улыбнулся. Голос Мередита был похож на голос безжалостного старого сержанта во время учений. Затем звуки боя заглушили их шаги.