Сашка удивлённо вскинулся.
– Неужто нормально обороняться надумали? – весь последний месяц их оборона больше напоминала попытки всего лишь задержать продвижение немцев, нежели демонстрировала твёрдое желание их остановить. Остановиться, окопаться, выдержать атаку, редко две, а после отойти, прикрываясь заслоном, чтобы снова километров через десять-пятнадцать, убив все силы на окапывание, опять отбить одну-две атаки и снова отойти, бросив оборудованную позицию. Ну, если получалось. Потому что немцы не были наивными мальчиками для битья, которых можно было обмануть парой изо дня в день повторяющихся фокусов. Так что были и мгновенно уничтоженные заслоны, не сумевшие даже заставить немцев развернуться из походных колонн в боевой порядок, и фланговые обходы, и прорывы с неожиданного направления, и внезапные артналёты как раз в тот момент, когда, по всем прикидкам, был ещё час-другой на окапывание или, наоборот, нужно было как можно быстрее отходить. Как раз именно во время такого внезапного артналёта у Гуляйполя рота и лишилась разом аж троих средних командиров во главе с ротным. Да и вообще понесла едва ли не самые большие однодневные потери за всё время Сашкиной службы.
– Похоже, да, – задумчиво произнёс старший лейтенант, задирая голову вверх, потому что там, наверху, внезапно раздался треск пулемётных очередей. «Судя по всему, над позициями роты внезапно начался воздушный бой.
– Эх ты, как он его! – загомонили бойцы, разогнувшись и задрав головы вверх. – Смотри, смотри как завернул… Да тудой гляди, тудой…
Спустя минут пять один из самолётов задымил и, перекувыркнувшись через крыло, потянул вниз.
– Сбили, ура, сбиииили!!!
– Чего орёшь, дурак, то нашего сбили!
– Да где ж нашего-то… эвон смотри… ах ты ж мать твою… Василич, а давай я на полуторке за ним смотаюсь. Явно ж на вынужденную пошёл, обязательно где-то поблизости сядет.
– А ну притихни, шебутной, – старшина, вследствие своего опыта сразу же занявший правильную позицию и потому смотревший за боем из ямы, которой в недалёком будущем предстояло стать ротным КНП, развернулся к Сашке и, вскинув руку к виску, солидно произнёс: – Товарищ командир, дозвольте съездить к месту посадки самолёта и оказать помощь лётчику.
– Давай, Василич, действуй, – кивнул молодой ротный, прекрасно понявший, что этим жестом его многоопытный старшина решил подчеркнуть перед «гостями», что лейтенант Чалый, несмотря на молодость и очень небольшой срок, прошедший со времени назначения, в своём подразделении пользуется полным и непререкаемым авторитетом. За что Сашка был ему очень благодарен…
Воздушный бой оказался весьма скоротечным. Уже минут через десять мешанина кружащихся высоко в небе самолётиков внезапно распалась на две разные кучки, которые почти одновременно развернулись и резво разлетелись в разные стороны.
– Эх, а наши-то так никого и не сбили, – с горечью произнёс какой-то молоденький боец. Но стоящий рядом сержант – командир второго взвода (кстати, почти такого же возраста, но старше бойца почти на восемь месяцев войны) тут же залепил ему подзатыльник.
– Не сбили… от ты тютя! Вон, видишь! – он ткнул пальцем на тонкую полоску уже почти развеявшегося инверсионного следа, видневшуюся заметно в стороне от места только что закончившегося боя. – Там наш высотный разведчик из-за линии фронта возвращался. А немцы его ссадить хотели. Чтобы он добытые сведения командованию не принёс. Знаешь, кого на такие перехваты посылают – самых сильных и опытных бойцов, у которых не по одному десятку сбитых на счету. У немцев они экспертами называются… Наши же немцев перехватили и навязали бой, не дав им за разведчиком увязаться. И этим, я тебе скажу, немцам куда больше вреда нанесли, чем если бы даже всех немцев здесь посбивали. Да и потеряли в схватке с такими зубрами всего лишь одну машину. Так что это, считай, победа. Понял?
– Ага… то есть так точно, товарищ сержант!
– То-то же. А сейчас схватил лопату и копать. Если над нами разведчики разлетались, значит, завтра немец ой в каких тяжких силах на нас навалится. Верная примета!..
Кашкаев уехал через час, оставив Сашке в расположении командира взвода батальонных миномётов роты огневой поддержки батальона лейтенанта Георгия Завгулидзе, с которым Чалый сошёлся накоротке ещё когда был взводным. Гоша был весёлым малым, но дело своё знал туго. Да и поддержка пятёрки восьмидесятидвухмиллиметровых миномётов в предстоящем бою точно лишней не будет. Пятёрки, потому что один миномёт, по словам Завгулидзе, потеряли уже как неделю назад и пока замену ему не прислали.
– Не волнуйся, Саня, – я фрицев так причешу, что тебе и делать ничего не надо будет, – хорохорился Гоша.
– Пятью-то «трубами», – хмыкнул молодой ротный.
– Зато скорострельность у них аж тридцать выстрелов в минуту, – обиделся Завгулидзе.
– Ага… – вздохнул Сашка. – И за сколько ты таким темпом огня весь свой БК выпустишь? За три минуты? Или меньше? – он вздохнул. – Тяжко завтра придётся, Гоша. У меня ведь половина бойцов – вообще не обстрелянные. Только-только пополнение получили… А если расчёты пулемётов исключить или тех же бронебойщиков – так и две трети. С кем немецкий удар держать-то?