— Есть немного — соглашаюсь я, одергивая подол — а что?

— Да просто… — смутился Иван Антонович — вам никто из скульпторов не предлагал, с вас греческую богиню лепить?

Ой, только этого мне не хватало! Однако же, приятно: значит, форму сохранила. Нет, мой Адмирал меня, конечно, всякой… но стройной и красивой, ему приятнее будет. И мне тоже — представляю в мечтах, как мы когда-нибудь вместе, и на большом белом пароходе, на палубе стоим, а вокруг синее море, яркое солнце, и свежий ветер. Снова мое платье подхватил, юбку солнцеклеш высоко взметнул, я еле поймать успела, пока не случилось "мерилин"! С моим Адмиралом наедине, был бы лишь повод улыбнуться — а Инструктору ЦК на службе и "мини" недопустимо, чтобы подол выше колен!

— Будет буря? — Лючия озабоченно глядит на небо, хватаясь за шляпу.

— Я знаю! — отвечаю я спокойно.

Итальянка посмотрела на меня с удивлением. А это просто слова из фильма иных времен, про стального человека и восстание машин, там этот диалог героини, Сары Коннор, в самом конце. С тем же смыслом — надвигается новая война. И необязательно "горячая" — тому, что там с СССР случилось в девяностых, Гитлер бы аплодировал, заодно с англо-американскими империалистами!

А Лючии кстати, посоветую эти слова в сценарий ее фильма вставить. Тоже в последний эпизод! Поскольку "Терминатор" (вот, название вспомнила!) в этой истории вряд ли будет выпущен у нас на экраны.

Предлагаю Ефремову его подвезти — он отказывается, ему в другую сторону. И, простившись с нами, спешит к автобусу, пока не начался дождь. А я на свежий воздух выбравшись, после сидения в четырех стенах, даже рада! В небе картина, как из горьковского "Буревестника" — тучи стеной надвигаются, вот и молния блеснула, гром ударил, ой и прольется сейчас! Ветер было притих, и снова задул, гонит пыль столбом, с шумом гнет деревья в сквере, у прохожих шляпы и фуражки с голов летят, у женщин юбки взбесились и прически улетают — все оглядываются, ловят полы и подолы, ищут где укрыться, переждать. А я стою и улыбаюсь надвигающейся буре, петь хочется или стихи читать — ветер, ветер, на всем белом свете!

— Аня, пойдем! — Лючия тянет меня за руку — промокнем ведь! И Мария Степановна ждет, как она там с нашими…

— Еще минуту — отвечаю я — когда еще такую красоту увидим? Ты в машину сядь, а я еще чуть воздухом подышу.

Ой, какая гроза будет! Темные тучи все ближе, все выше, и от земли до неба ветер — крутит, пляшет, со свистом носится вокруг, захлестывает нас порывами как волнами, совсем как в тот памятный день на Воробьевском шоссе, прошлым летом, когда мы все вместе были, вот только сейчас никто меня за талию не обнимает, далеко мой Адмирал, на самом дальнем Востоке, когда он вернется ко мне… ой, разревусь, не сметь плакать! Люблю и жду — а пока, хочу на бурю, что сильнее грянет, посмотреть, и с ней побороться! Ветер, ветер, ты могуч — платья на нас рвет, как паруса надувает, вот взлетим, если дунет еще сильнее! Лючия двумя руками в шляпу вцепилась, поля широкие до плеч, с головы рвет, удержать невозможно, слетит сейчас! Да не мучайся ты — наш Зис-101 рядом, и шофер уже мотор заводит, нас увидев. А я еще немного постою: вот заметила, что приятно мне буйство стихии, а затишье стало тоску вызывать.

— Аня, я же тебя охранять должна! — итальянка губы поджимает, даже обидевшись — а вдруг бандеровцы нападут? В такую погоду, это гораздо легче!

А это верно! Шум, все летит — резкое движение и звук не будут заметны! И свидетели разбегаются, по сторонам не глядя. Хотя вижу, двое военных, на той стороне улицы, с интересом смотрят, как у нас на ветру юбки превращаются в "мини", словно в смешном кино из будущего про бриллиантовую руку. Глазеют на наши чулки, до подвязок открывшиеся, и скалятся пошло — тоже мне, офицеры! А если это не наши, советские люди, а переодетые бандеровцы, как в ту ночь в киевской гостинице "Националь"? Хотя Москва не Киев — да и как бы нас нашли, подготовились, если еще утром я сама не знала, что сюда поеду? Но англичанин ведь знал? Или он просто на собрание забрел, и случаем воспользовался? Пытаюсь вспомнить его слова — вот было там, что он конкретно меня связал с Северным флотом? Он из политической разведки, а в Молотовске были из разведки флота, и УСО — теперь вспоминаю курс, где нам их организацию рассказывали, как обмен информацией налажен? Доклад Пономаренко я сразу напишу, как приедем, чтобы этого профессора — шпиона потрясли — но и собственные выводы желательно вставить, для лучшей характеристики!

— И в самом деле, красиво — замечает Лючия, взглянув на небо — красное и черное, как на картине про войну света и тьмы! Аня, ты плачешь?!

— Нет, ничего! — отвечаю я, смахнув слезу — это все ветер. Наверное, пылинка в глаз попала.

Тучи солнце наконец закрыли, тень надвинулась, все вокруг стало серым. И тут дунуло так, что нас едва наземь не сбило, мы даже друг за друга схватились, чтобы на ногах устоять, шляпки отпустив — тотчас же их сорвало и унесло, моя к прическе была приколота, так вместе с булавкой и улетела, ну просто беда у меня, головные уборы в непогоду терять! Согнувшись, мы бежали до автомобиля десять шагов с таким же усилием, как стометровку, ветер бешено рвал на нас платья и волосы, крепдешин в горошек мне лицо облеплял, а я лишь сумочку к груди прижимала, испугавшись что выхватит из руки, там удостоверение и пистолет, чем их потерять, лучше уж "мерилин" побуду! Только в машину сесть успели, как снаружи дождь хлынул — ой, каково тем, кто на улице сейчас! А растрепать нас успело, просто ужас, какие-то метлы на головах вместо причесок!

— Моя бедная флорентийская шляпка! — печально произносит Лючия — Юрию так нравилось, когда я в ней! Как героиня фильма, где кто-то жениться не мог, потому что его лошадь шляпку съела.

Я настораживаюсь. Римлянка к нашей Тайне пока не допущена, кто ей фильм на ноуте показал? Из будущего, наш, советский, но на французский манер, там герой еще поет про "иветту, жоржету", и дамская шляпка "из флорентийской соломки" очень похожа на ту, что головку Лючии еще недавно украшала. Нет, если она прибор из 2012 года видела, не репрессировать же ее за это, наш человек — но разговор будет очень неприятный, и у меня с кем-то, и с мной. Или Юрка ей просто содержание фильма пересказал?

— Аня, ты не понимаешь, это стиль такой, соломенная, с большими полями — говорит Лючия — мне очень нравится, как раз к лицу. Я давно о такой мечтала, как кино посмотрела, еще до войны.

Как до войны? Хотя если тот фильм по какому-то французскому роману, причем явно не современному, судя по костюмам и антуражу — так может, еще одна экранизация была? Уточняю у Лючии, она кивает, был фильм еще немой, двадцать девятого кажется года[22]. Ох, а я уже подумала — слишком подозрительной становлюсь? Ничего, Люся, нам ни в какую Флоренцию ехать не надо, а пойдем мы завтра в то же самое Мосгорателье номер два, где эти шляпки покупали. Я тоже такую хочу, чтобы поля в ширину плеч, а если еще и вуаль прицепить, то буду даже не как Анна Тимирева, возлюбленная главного врага Советской власти в Сибири (какой эта дама в фильме изображена), а персонаж из поэмы Блока. Ну так я еще этой дуре Брекс в Киеве сказала — коммунизм вовсе не запрещает нам красивыми и нарядными быть, если не в ущерб делу!