Годовщина Победы. В этой исторической реальности, Великая Отечественная Война закончилась тоже 9 мая, но 1944 года. Нет еще традиции военного парада в этот день (зато он был 1 мая, как и до войны). Но, в отличие от той истории, день уже объявлен нерабочим[1]. Город и корабли украшены флагами и портретами Вождей, Ленина и Сталина, все офицеры и матросы в парадке, настроение соответствующее. Ровно год, как Советский Союз живет в мире, после такой войны!

И считанные недели до войны новой. Поскольку провокации японской военщины переходят уже все мыслимые границы. Мне, как моряку, вспоминаются реалии трехсотлетней давности, «нет мира за этой чертой». Когда в Европе войны нет — но если далеко в море встречались корабли недружественных держав, то залп всем бортом, затем саблю в зубы и на абордаж! Послы после предъявляли ноты — но если не было желания воевать по-крупному, то тем дело и кончалось. Ну а утопшим морячкам уже все равно.

Как мы сюда попали, выйдя в 2012 в учебно-боевой поход, с Севера в Средиземку? Пусть о том думают академики. А мне без разницы, произошло это в силу неведомого природного феномена, или побочным результатом научного эксперимента над пространством — временем в каком-нибудь веке тридцатом, или даже желанием того, кто явился мне однажды во сне, если это все же не было сном! Главное, что в этой исторической реальности, или параллельном мире (зовите как угодно) Великая Отечественная завершилась на год раньше — и, по разным оценкам, от шести до восьми миллионов советских людей остались живы. А насколько это нарушило высшее равновесие — нам до того нет дела. Потому что мы намерены менять историю и дальше. Чтобы здесь СССР никогда не узнал, что такое «перестройка», и предательство Вождей.

Там, в несветлом будущем, я не был сталинистом. Хотя слышал, что прадед мой в тридцать седьмом пострадал. Но слишком давно это было, и текущие дела надо было решать — так что, не задумывался, просто служил. Хотя к Солженицыну и прочим «демократам» относился крайне враждебно — за то, что они сделали с великой страной. И вот, попал в прошлое, сам того не ожидая, был удостоен личной встречи с Самим, и не единожды. И показался мне Вождь — «был культ, но была и личность»! Я не восторженная институтка, чтобы поддаться чьему-то обаянию — а офицер, повидавший всякого, за свои сорок четыре года (там я в семидесятом родился), живший в совсем не романтическое, а очень циничное время. Но я скажу, тем кто против — кто вместо него? Если не нравится «За Родину, за Сталина» — то назовите альтернативу? С условием, из числа живущих здесь — без варианта, что прилетит волшебник в голубом вертолете, или добрые инопланетяне, или мудрые прогрессоры из двадцать второго века, и разрулят все, никого не обидев. Помню, в том времени в литературе был моден жанр «попаданства», — и такого как мы, и еще было, читал не раз, как сознание человека из будущего вселяется в какую-то историческую личность. Так вот вам год 1924, кто по-вашему мог бы сыграть лучше — Троцкий, Зиновьев, Киров, Бухарин (список продолжить)? Обоснуйте — а я посмотрю!

Тем более что Сталин, узнавший будущее и решивший его изменить — уже заметно отличается от себя самого в той истории. И что бы про него ни говорили — но он не дурак, и искренне старается за Державу, а не за свой карман. Так что шансы лечь на новый курс есть, как и загубить все, как было в девяносто первом: ничего еще не решено! Но я надеюсь дожить до здешнего 1991, и услышать, «в СССР все спокойно». Уже перевела история стрелку — посмотрим, что будет дальше!

Песня из репродуктора. Тоже, три года назад все началось, с «концерта по заявкам» на радиопеленгатор, когда мы, тогда еще «Морской Волк», предкам посылку передавали, трофейный немецкий катер, а на нем распечатки с наших компов, вся информация, что показалась нам важной на тот момент. Это уже после у нас на борту старший майор НКВД Кириллов появился, с тех пор бессменный главный охранитель нашей Тайны — и была установлена с предками постоянная связь, и вышло в итоге, что зачислили нас в списки ВМФ СССР, и поставили на довольствие. А тогда мы не знали еще, как нас встретят — Карское море, август сорок второго, охота на «Шеер». Который в этой истории с тех пор носит наш флаг и славное имя «Диксон»[2]. А песни так и разлетелись, как по ветру в фильме «Волга-волга». Какие-то сразу в обиход вошли — а какие-то спустя время. Товарищ Пономаренко, который тут главноответственный за идеологию и пропаганду, говорил, что едва ли не сам Сталин добро дает, что на публику выпускать. «Дорога» весной сорок четвертого вышла, как раз когда наши солдаты на дембель из Европы ехали — и не раньше, чтобы народ «погонами» не смущать, которых еще не было в сорок втором, когда мы сюда провалились. «День победы» и «Как скажи тебя зовут» прозвучали на московском Параде. «Комбат — батяня» я в Полярном слышал, весной сорок третьего. А вот «Давай за жизнь», тоже от Любэ, впервые крутили по радио буквально неделю назад. Только слова там заменили, вместо «Берлин сорок пятого», поют:

Подготовка общественного мнения к тому, что скоро начнется? И вроде, Волочаевка, 1922 — там Красная Армия с белыми дралась, а не с японцами? Хотя самураи своими зверствами тогда такую память о себе оставили, что никакой пропаганды не надо! А слова и заменить можно — как в нашей истории «Три танкиста» в двух вариантах есть. Уж если здесь даже «Есаула» тальковского перекрасили, он тут «за помещичью власть» идет воевать, и «жизнь на чужбине», в эмиграции, а после его немцы расстреливают за отказ служить Краснову. Вообще, пропаганда тут сильнейшая, за социализм — коммунизм конечно тоже, но и — возвращение к истокам, к русской славе. Началось еще в сорок третьем, когда вместе с введением погон разрешили носить и царские «Георгии», официально приравняв их статус к солдатской «Славе». Было тогда сказано, что царизм конечно несправедливый и захватнический — но солдаты кровь честно за Отечество проливали, а потому заслуживают такого же уважения[3]. Конечно, и в нашей истории очень многие заслуженные люди, такие как Буденный (награжден был пять раз, но одного лишен), Жуков, Малиновский, Рокоссовский, Ковпак (все — по две креста) носили свои «Георгии» явочным порядком, не подвергаясь за это никаким репрессиям — но тут имело значение законодательное приравнение к «Славе»: напомню что по статусу, трехкратный кавалер «Славы» равен Герою Советского Союза, со всеми положенными привилегиями, а кроме того, при награждении третьим орденом автоматически получает следующее воинское звание. Личному составу для прочтения прямо рекомендуются «Порт-Артур» Степанова (написан в сорок четвертом, у нас Сталинскую премию получил в сорок седьмом, а здесь уже), «Цусима», «На сопках Маньчжурии»… и «Богатство», и «Каторга», в нашей истории написаны Пикулем, а тут фамилия на обложке мне ничего не говорит? А уж что японцы давно зарятся на нашу землю, что в нашу Гражданскую (и это правда — если прочие интервенты, англичане, американцы, французы, высаживались лишь чтобы пограбить и уйти, то самураи тогда всерьез намеревались отхватить территорию до Байкала, как перед этим Корею присоединили), что в эту войну, только ждали случая, нам в спину ударить — о том политработники всем нашим военнослужащим в мозги вбивают со страшной силой, начав еще по пути из Европы сюда. А теперь еще и гражданских вовлекают — поскольку в воюющем СССР фронт и тыл едины по определению.

— А если я путину сорву? Что мы все тогда жр… есть будем?

Нет товарищ из крайкома не был врагом и саботажником, он все понимал. Но черт побери, так уж вышло, что мне и в той, прошлой жизни не пришлось служить, и даже бывать на Дальнем Востоке! Сейчас, отправляясь сюда, я тщательно ознакомился со всей информацией, по военному и военно-морскому аспекту. Как и с военно-экономическим обзором, касающимся в основном, производственных и ремонтных мощностей, транспортной структуры, мобилизационных ресурсов. О прочем же было сказано коротко — «в питании населения большую долю занимает рыба и морепродукты». А если подробнее, то Дальний Восток еще с царских времен кое-как обеспечивал себя продовольствием (за исключением Камчатки и Чукотки, которые и в позднесоветское время плотно сидели на «северном завозе»). Но угроза японского нападения в 1941–42 заставила формировать новые дивизии взамен убывающих на фронт, из местного населения, то есть изъять из хозяйства несколько сот тысяч трудоспособных мужиков! А освоение этих земель в тридцатые, при всем пафосе и романтике, только начиналось. В итоге, теперь, когда число народонаселения в этих краях выросло в разы, с учетом перебрасываемых с запада войск, с провизией стало не то что напряжно, установленную норму снабжения обеспечим — но рыба, вылавливаемая здесь же, играла значительную роль и обойтись без нее было никак нельзя!

И где ловили? Взглянув на карту, хватаешься за голову — ладно бы, только в «нашей» части Охотского моря, так ведь и возле японских пока еще Курил, и по ту сторону, в океане, и в Японском море! Где флот никак не может прикрыть рыбаков — а ведь есть еще план мобилизации, по которому сейнеры должны стать тральщиками, сторожевиками (существенная прибавка, при малом корабельном составе флота), причем эти мероприятия должны начаться еще до войны! И еще одна головная боль, как сохранить секретность, ведь всем будет ясно, скоро начнется! А еще и японцы в тех же водах ловят — у них с рыбой в питании положение аналогично (ну хоть что-то хорошее) — но это ведь и шпионы, «рыбачки», мне еще на Камчатке докладывали, что экипажи их траулеров, на наш берег сойдя, военной подготовкой занимались, штыковым боем и метанием гранат (с палками и камнями), а все их матросы здорово на переодетых солдат похожи. И что на их тральцах стоят слишком мощные дизеля и рации — передать хоть прямо в море пару 20–мм автоматов, глубинные бомбы, станцию ГАС, и вот уже готовый противолодочник! А в японском флоте таких — за сотню штук.

Отчего это я должен был заниматься и таким делом? Так решением Ставки (читай, Сталина) ТОФ отвечал за весь морской фронт, включая Сахалин, Камчатку и Курилы. Соответственно, в оперативное подчинение передавались расположенные там сухопутные части и авиация. И это было логично, и удобно — но с объявлением военного положения, на флот ложилась ответственность и за гражданский тыл! А вы думаете — стратегия!

А я в той, прошлой уже жизни, был всего лишь командиром атомарины! И мечтал о должности комдива как о своем потолке. Здесь, слава богу, успел не только в море, «вольным корсаром», на рубке «Воронежа» цифра «92», а еще «неофициально» потопленные есть, числом еще за два десятка — но и приобщиться к штабной работе, да еще под началом таких легендарных личностей как сам Кузнецов, бессменный нарком ВМФ всю войну, Головко, такой же бессменный командующий СФ, и Зозуля — ас штабной работы и будущий начальник Главморштаба (в мое время именами всех этих адмиралов были названы корабли — вот юмор, если здесь лет через пятьдесят спустят атомный авианосец «Адмирал Лазарев»?). И вроде, у меня получалось, как сказал Николай Герасимович — но все же в штабах и в Наркомате ВМФ я «ведомым» был, а здесь, самостоятельная роль!

А сталинское время — оно не жестокое, а жесткое. Я уже понять успел — здесь не «кровавая гебня» зверствует, а ошибок не прощают никому. Справился с делом — почет тебе, награда, и новое задание! Провалил — не взыщи! И даже мои три Золотые Звезды (первая за «Шеер» и Петсамо, вторая за уран для советского Манхеттена, третья за Средиземку) лишней жизни, как в компигре, не дают, а всего лишь допуск на высший уровень. И сорваться вниз можно с любого. Тут уже услышать успел про Блюхера, легендарного героя Гражданской, первого кавалера ордена Красного Знамени (в то время, когда еще не было звания Героя — высшая советская награда!), героя — победителя на КВЖД в двадцать девятом. Что под конец он откровенно опустился, пил не просыхая, все развалил — а каков поп, такой и приход, армия была просто небоеспособна, ну как назвать, когда в танковой бригаде на помощь погранцам, атакованным японцами, находятся лишь шесть исправных танков, а до места кое-как доползают четыре, постоянно ломаясь по пути — когда бой уже давно завершился?

Причем в обстановке нервной — могут и особенно не разбираться! Тут на ТОФе в 1937–38 два командующих сменились: сначала Викторов был расстрелян, за ним Киреев (при царе оба служили на Балтфлоте, первый — из дворян, окончил Морской Корпус в 1913, участник Моонзундского сражения, на броненосце «Гражданин», в ВКП(б) с 1932, второй из рабочих, унтер — офицер, механик, в ВКП(б) с революции, был комиссаром в Ледовом походе 1918 года). Различия в биографии не помогли — но вот флот у Киреева принял именно Кузнецов, в январе 1938, уйдя через год на Наркомат ВМФ. И тот факт, что флота на Тихом Океане у нас по существу и не было, на фоне японской военно-морской мощи, уверен, сыграл в судьбе прежних командующих не последнюю роль! Торпедные катера Ш-4 (для Финского залива еще кое-как годились бы), и подлодки М VI серии (для учебных целей, может быть) — а комфлот лишь руками разводил, а что я могу? Вот и доигрались оба — при Кузнецове уже стало в строй вступать что-то серьезное, не только «москиты». Но все равно, считаю, что нам дико повезло, что при Хасане и Халхин-Голе японский флот (по сугубо внутриполитическим причинам) сохранял олимпийское спокойствие — на суше, положим, мы бы потягаться с самураями уже могли, но потерять и северный Сахалин было тогда абсолютно реально!

Вот и вспоминай теперь слова шукшинского героя, из фильма «Они сражались за Родину» — ой, мама, зачем ты меня генералом родила? И Сталина — «ну где я возьму Гинденбургов, приходится обходиться теми, кто есть»! В воду тебя бросят — и плыви, а мы посмотрим, не утопнешь ли? Так и получаем Жуковых отечественного розлива, естественным отбором. И хватило бы способностей, характера и удачи, оказаться не проигравшим!

Хорошо, к званию не только обязанности, но и права прилагаются. И коль уж в начальство выбился — первое правило, не оставляй без работы своих заместителей! Раков Василий Иванович, тоже личность легендарная, Герой еще с финской (вторую Звезду в этой реальности не получил еще — не топили здесь «Ниобе» в Котке летом сорок четвертого), зато уже генерал-майор (на пять лет раньше, чем там), а то полковнику авиацией целого флота командовать несолидно. Взял на себя все авиационные заботы — и справляется отлично. Еще в Военный Совет ТОФ (по уставу — «совещательный орган при командующем войсками и силами флота, предназначен для обсуждения, а иногда и решения принципиальных вопросов организации боевых действий, управления, войсками, подготовки и обеспечения войск») входят:

Начальник Политуправления ТОФ, Иван Васильевич Рогов. На тот момент начальник Главного политуправления Флота, но постоянно совмещал эту должность с обязанностями ЧВС наиболее активных действующих флотов. Комиссар Гражданской, с 1939 переведен на флот, но сохранил сухопутный чин, армейский комиссар 2-го ранга, равный генерал — полковнику[4], имел прозвище «Иван Грозный» за крутой характер, но в то же время, по отзывам современников, «в нем привлекала оригинальность мысли, шаблонов он не терпел», то есть меньше всего его можно было сравнить с чернильной душой в футляре. Мне доводилось встречаться с ним еще в Москве в Наркомате. Кажется, ему было не слишком приятно попасть ко мне в подчинение — но я в его глазах был не «штабной душой», а воюющим командиром самой результативной подлодки советского ВМФ, а подводников Иван Васильевич уважал, еще с Балтфлота сорок второго года.

Зозуля, начштаба ТОФ. Без него я был бы как без рук, вот не было у меня навыка управлять сложной машиной штаба целого флота, как дирижер оркестром! Случались конечно, огрехи — но гораздо меньше, чем я ожидал. Все ж подавляющее большинство офицеров штаба оценили перспективу, ускоренной выслуги чинов военного времени, и будущую строку в послужном списке, «имеет боевой опыт» — естественно, при условии общей победы. Так что нерадивых было мало — особенно если желающих на твое место, с трех западных флотов, найти не проблема!

Степанов, мой первый зам. Прибыл на ТОФ вместе со мной, в декабре, первое время исполнял обязанности начштаба, пока не вернулся Зозуля из «стажировки» у американцев.