Но Артиос пребывал в смятении и не знал, как ему поступить. Может на данный момент эльф и не успел натворить непоправимых дел, однако кем он станет? В кого превратится озлобленный на все другие расы Даин?
Тёмный жгуты пробились через защиту ядра и начали поглощать душу, когда вспышка света развеяла тьму. Опаленные щупальца тут же забились в глубины тёмного сосуда, а Артиос зашипел от боли.
— Чем бы он тебя не оскорбил, но своё этот эльф уже получил, — произнёс смутно знакомый голос. — Не делай того, о чём пожалеешь.
Артиос повернул голову и увидел на плацу одного из приглашённых наблюдателей. Паладин храма Аерона был без доспехов, но его голос легко распознала нейросеть. Именно этот воин света изгнал демониницу и спас двух учеников.
Артиос отпустил голову Даина, который, кажется, потерял сознание, когда щупальца коснулись ядра. Тело эльфа мешком упало на землю, но сердце остроухого всё ещё билось.
Меч был развеян, как и броня. Артиос подобрал порванную мантию и направился сквозь толпу случайных зрителей. Он не смог завершить начатое и надеялся, что не пожалеет об этом в будущем. Полумеры часто влекут за собой ещё больше проблем.
Глава 13
— Приятного аппетита, — вежливо произнесла Мира.
— И тебе.
Артиос сидел за столом в своей комнате и завтракал приготовленной рабыней едой. Мира теперь занималась готовкой и уборкой, что позволяло сэкономить довольно много денег и времени. Хотя купленная кровать, кухонный уголок и личные вещи Миры вряд ли окупятся в ближайшие пару лет.
Многие удивлялись, что Артиос обращается со своей рабыней, как с человеком. Подобное поведение считалось странным не только в Кееноре, но и во многих странах Эримоса. Рабство было довольно распространено, а с невольниками обращались как с вещами.
Артиос же всё равно продолжал видеть в рабах обычных людей. Малефус тоже разделял точку зрения друга. Дымный маг в целом был излишне добродушным. Даже если в него плюнет эльф, то Малефус просто пожмёт плечами и скажет что-то вроде «Наверное, у него был плохой день» и не затаит обиды.
Рядом с тарелкой лежало несколько вскрытых писем. После боевого экзамена и дуэли многие заинтересовались его персоной и приглашали на бесплатные курсы боевой подготовки. Тринадцатый, восемнадцатый и пятый вспомогательные легионы желал видеть ученика в своих рядах. Одиннадцатый предлагал офицерскую подготовку. Заманчивые предложения с отличными условиями труда, которые придётся оплатить по концу обучения золотом или собственной кровью.
Однако Артиос внимательно перечитывал лишь одно письмо, на котором стояла печать храма Аенора. Бертранд Инелран, тот самый паладин, который изгнал демоницу, лично написал перебинтованному ученику школы «Знамения». И мотивы храмовника были непонятны.
Все последователи Аенора, первого из богов света, являлись поголовно светлыми магами. Иногда случались и исключения, к примеру, маги природы были неплохими целителями и помогали своим коллегам со стихией света. Бывали случаи, когда паладинами становились представители одной из четырёх стихий.
Но Артиос использовал тёмную магию. Одно присутствие сильного мага света вызывало болезненные ощущения. Маг может освоить магию земли и воздуха, может объединить стихии огня и воды, но подчинить свет и тьму… О таких даже в тавернах не рассказывают. Хотя нет, рассказывают.
Слухи из Стеноса уже дошли и до берегов Лантинаэля. Юная королева подчинила своей воле шесть основных стихий и утерла нос королю-дракону. Артиос прекрасно знал о ком идёт речь, как и о низком уровне владения этими стихиями. Как говориться, за шестью зайцами погонишься — споймаешь в лучшем случае четырёх и то, если потратишь пару тысяч лет на обучение, как эльфийский король.
— Вам понравился завтрак? — осторожно спросила Мира.
— Да, всё отлично.
На самом деле уровень готовки рабыни был довольно низок. Мира старалась делать всё возможное и старалась отблагодарить хозяина за доброту, но опыта у неё было немного. Тем не менее Артиос об этом молчал, хотя бы потому, что голос девушки совсем недавно перестал дрожать при каждом слове. Услышит, что её яичница пересолена, и всё, пиши пропало, расплачется и будет умолять не продавать её.