Тут я растерялся. Звездочки должны были прилететь только послезавтра. Снимать без них…

— Это исключено! — я был категоричен — Еще не все участники собрались, репетиции не закончены.

— Да пойми же ты! Если не остановить насилие на улицах — вам негде будет репетировать — мэр подошел вплотную ко мне, рядом встали Майкл Гор, Синатра, Стиви Уандер — Верхний Манхэттен, Бронкс, Куинс — уже три района охвачены восстанием. Горит стадион Янки, кто-то пытался взорвать опоры моста Джорджа Вашингтона. Слава Богу не получилось. Вот сводка полиции за день — один из помощников вложил в руку Коча документ — За сутки убито пятьдесят три человека, ранено свыше сотни. Морги и больницы переполнены. Я сейчас разговаривал с Президентом. Он хочет ввести в Нью-Йорк части национальной гвардии! Вы должны, просто обязаны спеть вашу песню и призвать остановить насилие. В прямом эфире. На всю страну.

Звезды шоу-бизнеса начали тревожно переглядываться. Мы, конечно, слышали сирены во время ланча, даже в студии ощущался слабый запах гари. Но то, что бунт перекинулся из Гарлема в другие районы, никто догадаться не мог.

— Мы спасем Нью-Йорк! — в наш тесный кружок протиснулась Моника. Глаза девочки восторженно горят.

Да е-мое! Я им что? Электроник? Теперь мне надо взобраться на Эмпайр Стейт Билдинг и спеть городу песню «Бьют часы на старой башне»? Так и вижу, как жители выглядывают из окон, собирается счастливая толпа, зло повержено, Ури арестован и отправляется в тюрьму. И это после того, как я сам этих «ури» и вывел на улицы?

Мнда. Фантасмагория какая-то.

— Мы обязательно спасем Нью-Йорк — я кивнул Монике — В четверг! А до этого мы будем репетировать.

— В пятницу может быть поздно — мэр встал вплотную ко мне, я почувствовал табачный запах изо его рта — Беспорядки могут перекинуться на другие города!

Конечно, могут. И перекинутся. Мы с Лехой об этом позаботимся.

— Беспокоитесь за выборы? — я склонился к уху Коча — После такого бунта горожане вас уже не переизберут, так ведь?

Вижу, как мэр краснеет от ярости, пытается что-то сказать, но что тут можно сказать?

— Я бы на вашем месте не тратил время. Постарайтесь убедить президента Картера подождать до четверга.

— Ну что, господа? — я поворачиваюсь к музыкантам — Шоу маст гоу он?

Шоу мы готовили по всем канонам лучших голливудских продюсеров. В главном зале Мэдисон-сквер-гарден повесили большой баннер со мной и Моникой, изготовленный в рекордные сроки — всего за сутки. На нем мы держимся за руки и поем в один микрофон. Такую же афишу вывесили возле касс. Увидев ее, рок-звезды высказали желание после «Мы — мир» спеть каждый по песне. Бесплатно. Разумеется, афиша стала лишь поводом. Настоящая причина — беспорядки в Нью-Йорке, замечательный опыт совместной работы чернокожих и белых певцов, наконец, внимание властей. Таким образом, образовался стихийный концерт. На который ушлый Майкл Гор… принялся тут же продавать билеты! Причем они разлетались влет, после того как интервью со мной начали показывать по всем телеканалам. Всю вторую половину дня вторника я распинался перед телерепортерами. Кого только не было! Нью-Йоркские радиостанции, представители газет и журналов, несколько съемочных групп. Практически никто не пытался взять меня на «слабо», задавать острые вопросы. Американская пропаганда включалась на полную. Межрасовый мир, гениальная песня, которая поможет сплотить людей вокруг проблем «черного континента». В наилучшем свете представили мою спортивную биографию, победу в конкурсе в Сан-Ремо. В каждом интервью, журналисты требовали присутствие в кадре Моники. Черная девочка буквально стояла у меня за плечом и даже в ходе одного из выступлений сидела на коленях…. Конечно, будь у пропагандистов больше времени, на роль хорошего белого парня подобрали бы американца. Но… машина работала в цейтноте. Лишь бы погасить пожар.

А мы с Лехой тем временем, готовили плеснуть в этот огонек бензинчика. С моей запиской и сотней долларов «мамонт» сходил в пункт видеопроката, где при нем кассету с нашими гарлемовскими приключениями размножили. Разумеется, увеличилось и количество потенциальных свидетелей. Хоть изображение и не выводилось на телевизор, массивную фигуру Лехи трудно не запомнить. Но тут либо пан, либо пропал. В пятницу вечером я в компании «мамонта» и «звездочек» должен был отбыть в Союз. Об этом мне сообщил лично советский посол, который вслед за мэром явился на репетицию. И ведь не поленился прилететь из Вашингтона, чтобы проконтролировать. Звали дипломата Анатолий Добрынин и был он фигурой легендарной. В ранге посла в США пережил 5-х генсеков и 6-х американских президентов. Разруливал Карибский кризис, готовил «разрядку напряженности», сейчас проталкивает в Конгрессе проект договора ОСВ2, которому очень не рады военные лоббисты.

В очках из тонкой оправы, отличном костюме — Добрынин был сама обаятельность и обходительность. Рассказывал мне о вашингтонских реалиях, шутил… Впрочем, посол был еще «сталинского призыва» и ничего важного от него я так и не узнал. Зато получил обратные билеты на рейс Аэрофлота в Москву и привет от Щелокова. В Москве внимательно следят за моими успехами и очень обеспокоены ситуацией в Нью-Йорке. Как бы беспорядки не добрались до Мэдисон-сквер-гарден. Тем более в Союзе планируют транслировать песню, а теперь уже и концерт — договоренность на этот счет с американцами есть.

Все, что я понял из разговора с Добрыниным — Родина хотела меня обратно. Да так хотела, что прислала посла лично проследить. Эх… Как бы еще узнать расклады в Кремле?

Прежде чем отправляться домой нужно было сделать еще одно дельце. Мои расчеты показывали, что денег от первых альбомов и спекуляций на бирже — хватает впритык. Список компаний, блокирующие пакеты которых надо скупить, разросся до неприличия. Предвыборная кампания Магнуса тоже могла непредсказуемо подорожать. Поэтому я решил обеспечить себе «запасной финансовый аэродром».

Отделавшись от репортеров, мы с Лехой, так и не сумев поймать такси, пошли пешком в Колумбийский университет. Который располагался… сюрприз! — рядом с Гарлемом. Город лихорадило, людей на улицах стало значительно меньше. Снизился автомобильный трафик, в воздухе все также стоял запах гари, а в небе висели столбы черного дыма. Куда-то пропали все полицейские, зато пожарные проезжали мимо нас каждые четверть часа. Что странно, негров на улице тоже не наблюдалось.