Под Пальмирой в 17-м году стояли на одной позиции. Наши вперед ушли, а мы им тыл прикрывали – нашим подразделениям. Так вот, две горы было, внизу палатка наша, и на двух сопках два НП (наблюдательных пункта) – по обеим сторонам. Была ночь, мы с товарищем стоим в бывшем духовском импровизированном капонире – он такой большой, весь из камней сложен – и наблюдаем, чтобы духи не пошли. Наблюдаем, наблюдаем, вдруг товарищ говорит: «Посмотри в «тепляк»! Что это такое?»
Темно было – хоть глаз выколи. Ни луны, ничего. Чуть дорогу видно. Раз, смотрю в «тепляк» а там прямо на дороге тигр стоит какой-то. Ну, кошка огромная, с таким полутораметровым хвостом. Стоит, а потом идет такая на нас. Я не знаю, откуда она здесь взялась. Я даже не думал, что в Сирии такие кошки есть. Я не знаю, как называется – просто она огромная. И тишина такая... Ни ветра не было, ничего. Мы смотрим-смотрим, и тут – раз – тигр этот пропадает с экрана.
Я командиру сообщаю: «Тут кошка здоровая шарится. Если что, стрелять можно?» Он говорит: «Ну, если кинется – стреляйте!» Я передернул затвор, стою, смотрю, где она. Ее нет, нет... И тут товарищ мой высунулся, и мне показывает: она под капониром сидит. Как домашняя. И смотрит прямо на нас. А ее только в «тепляк» видно. И чего с ней делать – не знаю. Жалко убивать-то.
Нас она осмотрела, и вниз пошла – к палатке. Я пацанам по рации говорю: «Вы сидите в палатке, не высовывайтесь. А она спустилась к палатке, ходит чего-то ищет. Еду, может, искала – на этом месте духи много вещей и еды побросали. Пацаны такие: «Ну чего? Она ушла?» Я говорю: «Нет, возле палатки она. Видно в «тепляк». Пацаны потом сказали, что ее возле палатки вообще не было слышно. Походила вокруг, походила – и ушла.
Есть грустные моменты, а есть жизненные какие-то... Запоминающиеся. Допустим, как мы захватили духовский укрепрайон. Мы туда первыми заскочили, потому что остальным лучше было не ходить перед укрепом минное поле было. Мы туда зашли отделением своим, распределились. А духи только-только свалили оттуда, и у них там стоит кастрюля. Мы жрать хотим ужасно – а у них там картошка вареная в мундирах, рыбка. Еще теплые.
Мы походили по укрепу, вроде все чисто, не успели заминировать. И прямо там, где они сидели, мы костер разожгли, поставили чайник, подогрели картошку. Сели на места, где они сидели, достали у них там варенье. Вот чего запомнилось – финиковое варенье. Очень вкусное. Это даже не варенье, а пастила, что-то такое прессованное. Там же не было в доступности магазинов, поэтому настолько это для нас было неожиданно и вкусно.
По завершение трапезы я такой воскликнул: «Спасибо товарищам игиловцам! Очень вкусное варенье!» Все поржали…
Мистический случай был один, когда нам ЗУшку заПТУРили. С утра собрались пожрать, искали сухпайки. Наши говорят – посмотрите в ЗУшке, там еще есть. Залезаем на борт, смотрим, нету. Спрыгнули, отходим за «Урал» и в этот момент аккурат в ту самую ЗУшку прилетает ПТУР Буквально бы полминуты – и все мы были бы «двухсотыми». Повезло. Как говорят сирийцы, «Иншалла».
Аэропрт. Пулеметная дуэль
Вечер, в первый день штурм не получился, закончился. Подошли вплотную – и, получается, со стороны противника пулеметчик, и с нашей стороны пулеметчик. Еще светло, стоим и наблюдаем эту вот дуэль пулеметчиков. Они минут 20 стрелялись. Тишина по всему фронту, а они вдвоем пытались друг дружку перестрелять. Ну вот такой перерыв получился, что все сидят – кто заряжается, кто чинится. В итоге пулеметчики стрелялись где-то минут 15-20, и наш противника все же положил.
Мы шли на Пальмиру с первым отрядом. Первый отряд пошел через высоту 939, мы вместе поднялись, поняли, что технику провести нельзя – и повели в обход 939 выводить всю технику. За день. Там все огневые средства... Фактически, мы за день давали такой крюк, что сам «Ратибор», командир первого отряда, нам сказал, что мы красавчики.
И мы вот с «копейкой» на Пальмиру выходили, сначала на подстанцию, а потом с подстанции до школы. И вот от школы мы пошли через сады тогда на аэропорт. Там бой завязался вечером на краю. Пара прилетов было. Вот этот маршрут мы весь пробили, весь прошли, по дороге все, что было, поснимали. «Ратибор» был доволен. Наверное, ни один командир отряда про мою группу плохого не сказал. Мы со всеми поработали – никто ничего плохого никогда не говорил, потому что пацаны выкладывались по полной. Ноги прямо в кровь стерты у всех. Дистанции большие.
Я потом стоял в том самом ангаре на аэродроме, где танк жжёный на фотографии попал. А сирийцы заехали на аэродром на машине, и поставили свои палатки – ну прямо как цирк шапито, по кругу. Как по ним пушка начала долбить – они там все переполошились и сразу убежали. Одна только наша пушка работала – Д-30 стояла. Вот они отбивались, а эти все свалили – бросили свои пушки.
Мы все конечно, поржали над ними, над всем этим цирком. Мы там ночью сидели без света, без ничего. Потому что светомаскировка, это ж спалят сразу – вдарят и п***ц. А у этих всё горит, там, моргает. Я думаю – на кой черт вы этот палаточный цирк поставили? Ну вот чего забавного? Забавного-то нету. Люди гибли.
Мина из камня
Самая изобретательная СВУ у боевичья – камень, который мы крайний раз находили. Там провода лакированные. А когда эти провода лакированы, они как человеческий волос. То есть, «плюс» и «минус» обычные. И вот эти микрозамыкатели, которые из консервной банки сделаны... Ну, не из консервной, из жестяной. Его практически не было видно. Просто как паутинка такая вокруг этого камня, спиралевидная. Либо она через дорогу лежала и под цвет асфальта балончиком покрашена. Даже проходя пешком, ты можешь наступить. Не говоря уже о том, что техника пройдет, наедет и сбоку фугас сработает. И все... Мало того – у духов в тылу находилось мелкосерийное производство. То есть, у них целые мини-заводы были по изготовлению всего этого. В этом отношении они, конечно, молодцы как изобретатели.
Никогда не нужно недооценивать противника. У них, конечно, и духовитые свои люди, и профессионалы свои есть. Достаточно опытные, видать, там люди работали.
И сами мы изобретали. И таких изобретений не одно. Вот машинку первую на пульте управления машинку купили, а я сделал панцирь. А за ней прицепили мы грабли. Панцирь я спроектировал в 17-м году за одну ночь: утром быстро распилил металл, сделали металлический панцирь и две «корзинки» сбоку под мины. А потом ребята грабельки доделали. Собственно, зачем – когда машинку запускали вперед, она с помощью грабелек поднимала грунт и демаскировала «нажимник» на маршруте следования подразделения. И после этой машинки пободрее идти было. Потом уже на эти машинки ребята начали навешивать мины на управлении – дистанционные. Тоже их использовали. Потом к этим машинкам приделали камеры. Ну а прототип я, считай, сделал. Потом гранатомет приделали на машинку. С камерой. У нас там есть такие саперы, их называют «фиксики». Они паяют, все делают. Вот ребята делали на машинке гранатомет на пульте управления: вверх-вниз подымается, ставился либо РПО, либо РШГ.
Потом «Шмели» на управлении делали. На треноге. Потом что еще сделали «Утес» на пульте управления. Но так его потом и не применили. Мы его сделали, спроектировали, ребята сделали пульт управления, я там тоже поварил металл. То есть, он вправо-влево поворачивался, вверх-вниз. У нас «фиксики» делали систему управления, а я механику делал, в основном. Я в электронике не очень, а вот в механике использовал свои навыки. Я понимаю, как вот так сделать и так сделать, поварить, чтобы все это работало, крутилось, вертелось. А там уже спусковой механизм сделал из стеклоподъемника. Он прокручивался и выдавал короткую очередь. А ребята уже сделали пульт управления – с больших машинок брали, перепаивали, переделывали. Ну, достаточно много плюсов было. Машинка стоила 30 тысяч рублей, а миноискатель минобороновский – 300 тысяч. Ну, в этом соотношении, как говорится, голь на выдумки хитра – поэтому старались выкручиваться как могли.
Змей Горыныч