Елка монотонно мигала огнями, демонстрируя то ярко-желтый, то красный, то синий оттенок. Затем смешивала все в сумасшедшем моргании лампочек и вновь позволяла любоваться оттенками. Элла очень грустно пела, аккомпанировал ей Слава, вяло подыгрывая на гитаре. В гостиной у камина сидели все, кроме Агнии, она так и не вышла к ужину, передав через Корнелию, что плохо себя чувствует. Никто не веселился, даже весельчак Слава не подшучивал над странно спокойным Мироном, руки которого опять были в краске. Он сидел на полу рядом с Дуней, которой из-за отсутствия Агнии разрешили присутствовать со всеми в гостиной, и внимательно следил за ее игрой с елочными игрушками.

Завтра Новый год, и к Тошке Беата уже не успевает, утром она поговорила с ним, как со взрослым, начистоту. Но, видимо, у нее растет настоящий мужик, потому как он, очень сильно стараясь скрыть слезы в голосе, начал успокаивать Беату:

– Мама, ты только не переживай, ведь в этом нет ничего страшного, мы с тобой отметим вместе Рождество. Вот у нас воспитательница в садике говорила, что раньше люди отмечали именно его и совсем не отмечали Новый год. А если Дед Мороз принесет тебе подарок, то я сохраню его, не беспокойся.

Беате при этих словах стало еще тоскливее, но, видимо, жалеть ее никто не собирался, потому что потом трубку взяла мама и настоятельно рекомендовала ей позвонить Степану и сказать, чтобы поздравил сына в Новый год. Нет, конечно, он не заменит мать, уверяла она, но ребенку, возможно, будет не так одиноко. Сначала Беата хотела ответить, как обычно, резко и безапелляционно, но позже вспомнила про слова Ваппу и тихо согласилась, настолько быстро, что даже мама не поверила в такую удачу и поинтересовалась, как чувствует себя дочь.

А Беата чувствовала себя отвратительно. После разговора с Агнией червячок сомнения грыз ей душу, она отгоняла странные и ненужные мысли, а они по-прежнему точили ее изнутри. Хотя их разговор состоял из нескольких предложений, но была в нем какая-то недосказанность.

– Ну, что сказала Ваппу? – спросила Агния, лишь только за Корнелией закрылась дубовая дверь спальни.

– Что мой сын спасет мир, – пошутила Беата, пытаясь, как всегда, играть с великой актрисой.

Но, видимо, у той на это не было сил, поэтому она резко сказала:

– Мне не интересна судьба твоего ребенка. Что Ваппу просила передать мне?

– Зря, конечно, вы так, мы с вами за эти дни уже перестали быть чужими людьми, я сегодня наконец узнала имя Грэя. Это было последнее письмо, и у меня возник вопрос: как мы будем заканчивать книгу? Что с ним произошло? Он спасся? Что с Александрой и ее ребенком? Вы нашли их?

– Что сказала Ваппу? – ледяным тоном спросила Агния и даже приподнялась из своих подушек. Взгляд ее был затуманен, словно размыт, такой великую актрису Беата еще не видела никогда и немного испугалась. Она словно боролась сама с собой.

– Ваппу просила передать, что мытарства ваши закончились, вы нашли то, что искали.

Крупные слезы потекли по щекам Агнии, но она даже не подумала их выстирать. Великая актриса гордо села на кровать и, пытаясь держать лицо и осанку, сказала:

– Нет, он не выжил, зять его тоже погиб в плену. По словам очевидцев, когда он собрал деньги для выкупа мужа Александры, то его бессовестно обманули – сосед, с которым он прожил двадцать лет бок о бок. Деньги забрал, а его убил. Александра тоже умерла при родах. Причем ее даже не довезли до больницы. Но ребеночек, говорят, выжил. Это был девяносто второй год – неразбериха, разруха, голод. Одна страна рухнула, другую еще не построили. Что же у нас, у русских, за привычка-то такая: сначала разрушить все до основания, а затем новый мир строить. Сколько же можно, в семнадцатом так, в девяностые повторение, что же нас жизнь-то не учит, дураков. Ведь можно без разрушения под основание, как другие, с помощью реформ. Но нет, нам так неинтересно, нам так слишком просто, слишком безболезненно. Ладно, иди отсюда, книгу заканчивай с открытым финалом, а мне срочно нужно позвонить.

У Беаты было сто вопросов и столько же новостей, она не хотела уходить так просто.

– А как же мое расследование? – только и спросила она обескураженно, ведь она так хотела блеснуть эрудицией и дедуктивным мышлением.

– А это уже не важно, – улыбнулась Агния, – выйди.