– Твоя бабушка живет в поселке? – удивленно прокричала Беата так, чтобы Жека ее услышал.

– Да, – кивнул тот, спрыгнув со своего железного коня, – а ты что думала, в избушке на курьих ножках? – пошутил он.

– Ну, как минимум на лесной опушке, – уже не напрягаясь, сказала Беата, но Жека ее услышал.

– Зря ты не веришь во все это, ну ничего, бабушка Ваппу сейчас все поправит.

Беата не стала спорить со взрослым детиной, верящим в сказки. Ее мозг был устроен очень прямолинейно – она верила в то, что могла потрогать, что могла проверить, что могла почувствовать.

В красивом современном доме и не менее сказочном, чем «Берлога», пахло травами, теплом и кофе. Беате так захотелось горячего кофе, что в животе неприлично заурчало.

– Муджик мой любимый приехал, – послышалось из комнаты, и в коридор вышла хозяйка дома. Бабушкой здесь и не пахло, это была красивейшая женщина лет пятидесяти пяти с черными волосами, большими скулами и раскосыми глазами, она чем-то напоминала Ритку, только постарше. Наверное, здесь и скрыта большая любовь Жеки к Ритке: она напоминала ему его любимую бабушку.

– Бабушка Ваппу, у нас гости, – поспешил предупредить ее Жека, помогая Беате снять Риткину куртку.

– Вижу, – улыбнулась гостье хозяйка дома, – хотите кофе, – утвердительно сказала Ваппу, – я только что сварила, я варю лучший кофе во всей Карелии.

Кофе и вправду был чудесный, такой Беата пила в кофейнях в центре Москвы, да и то не во всех. На столе больше не было ничего, только маленькие чашки для чудесного напитка и сахар. В камине потрескивали дрова, за окном по-прежнему крутила метель, прекрасный кофе и умиротворяющая атмосфера усыпляли. Не хотелось никуда идти, ни о чем говорить, хотелось пить маленькими глоточками кофе и молчать.

– У меня же к вам письмо от Агнии, – вспомнила Беата. Она вытащила запечатанный белый конверт и протянула его хозяйке дома.

– Хотите, я погадаю вам на кофе? – вдруг спросила Ваппу, распечатав послание.

– Хочу, – просто ответила Беата, атмосфера очень располагала к дружеским беседам, сплетням и гаданиям.

– Муджик, милый мой, пока ты здесь, пока мы по-девичьи поболтаем, принеси мне елку и сними игрушки с антресоли, – говорила Ваппу медленно и так сладко, что ее хотелось слушать, даже когда она говорила про антресоль, – пойдем, я тебе покажу.

Жека с бабушкой вышли из комнаты, а распечатанное послание Агнии осталось лежать на столе. Обычно Беата так не делала, но тут она себе разрешила, вернее, просто не могла пересилить неимоверное желание узнать, что же так срочно понадобилось Агнии от своей подруги, хотя последняя вполне годилась ей в дочки. Она оглянулась на дверь и осторожно стянула листок со стола. Медленно, чтобы в тихом доме не было слышно шелеста бумаги, открыла страницу. То, что она увидела, настолько поразило, что она не сразу вернула его на место, а еще долго пялилась в пустой лист. В совершенно пустой лист бумаги.

Три секунды отделяло ее от провала. Лист еще даже немного колыхался, когда Ваппу вошла в комнату.

– Вы любите Новый год? – спросила с порога она.

– В последнее время нет, – честно ответила Беата, окончательно еще не придя в себя после вида пустого листка, – я считаю, что это праздник детства. Когда мы маленькие, мы верим в сказку, в чудо, и от этой веры все происходящее имеет волшебный налет. Когда же ты сам покупаешь и упаковываешь подарки, например, или когда за Деда Мороза ты отдал три тысячи, а пришел пьяный студент в мятом костюме и тебе стыдно перед сыном за недоразумение, которое ты, улыбаясь, называешь чудом… Именно тогда понимаешь, что это просто обыкновенный день, который сами люди наделили волшебством.

– Это неправда, – спокойно сказала Ваппу, она по-прежнему улыбалась. Видимо, Жеке от нее досталось это похвальное качество – всегда улыбаться. Правда, после того, как Дженни повесили, он делал это все реже и реже.

– Что неправда? – удивилась Беата.