– Ну, за этим стоит целая история, но мы сейчас не об этом. Встретились друзья и решили праздник устроить на их елке.

– Как интересно, – воодушевленно сказала Дуня. – А можно я себе твою игру возьму?

«Надо же, – подумала Беата, – дети спрашивают даже это, люди же не спрашивают, даже когда забирают мужей».

– Дарю, – сказала она, – спасибо, что вчера меня спасла, – очень серьезно сказала она Дуне.

– Это не я тебя спасла, а папа. Я же говорила тебе, что он самый лучший на свете.

– Ну ты увидела, как я ухожу, а позже включила свет на всем доме, чтоб мы с твоим папой смогли найти дорогу домой.

– А это Жека, – сказала Дуня, – когда я в окно смотрела, он вышел из кухни, собрался идти к себе во второй домик спать. Я рассказала ему про вас с папой, и он сразу включил все лампочки. Так что это все не я.

– Нет, Дуня, – обняла ее Беата, – это все ты. Спасибо. А теперь, доктор Ватсон, вы так и не отчитались мне о выполнении задания.

– Запертые были две комнаты: у Марата и у Мирона. А у Мишеля, Ритка сказала, что не убиралась в них даже ни разу, потому как не попасть, остальные открыты, а это важно.

– Я думаю, да, – сказала Беата, – когда нечего скрывать, то среди родных людей комнаты не закрывают.

– Я хотела тебе об этом сказать, но мама меня не пустила.

– Не любит она меня, – констатировала Беата без сожаления.

– Она в последнее время другая стала, нервная. Говорит, что на работе проблемы, – попыталась оправдать мать Дуня.

– Это все лирика, – Беата разговаривала с Дуней как со взрослой, как она это делала с Тошкой, уважительно и серьезно, – какие бы проблемы в жизни ни происходили, человек не имеет права выплескивать свое раздражение на других людей. Это слабость и распущенность, а уж выплескивать на тех, кто слабее тебя, тем более. Ладно, мне сегодня очень надо еще с Мишелем поговорить и с общим любимцем дядей Славой. А то Агния вечером спросит у меня о ходе расследования, а я лишь лирику ей передать смогу, никаких фактов. Не знаешь, где они?

– Мишель в комнате точно, а вот дядю Славу не видела, – ответила Дуня, видимо уже мечтающая о том, как Беата уйдет, а она примется играть в только что приобретенную игру.

– Ну, Мишель так Мишель, – сказала Беата, вставая с пола, – но ты помни, Дуня, что по-прежнему остаешься моим доктором Ватсоном, так что, если что-то странное заметишь, запоминай, а лучше записывай, не надейся на свою девичью память.

Дуня довольно кивнула и, казалось, тотчас забыла про нее.

Поднимаясь на второй этаж, Беата точно знала, что почти все сейчас сидят по комнатам, поэтому, проходя мимо, старалась услышать как можно больше. Вот в комнате Миколы стояла тишина. Когда они утром расставались в кабинете, он сказал, что пойдет работать. В комнате Макса, что тоже выходила окнами на крыльцо, громко работал телевизор, видимо, какой-то спортивный канал. Напротив, в комнате Славы, если прислушаться, можно было услышать, как мужской голос на кого-то ругается, а этот кто-то плачет, и, скорее всего, этот кто-то был женщиной. «Может, зайти, – мелькнула шальная мысль в голове, – и увидеть, кто эта незнакомка?» Хотя тогда Слава может замкнуться и вообще ничего ей не рассказать. Лучше позже, без сюрпризов, а о личности незнакомки Беата догадывалась и так.

Дальше шла комната Мирона, в ней стояла абсолютная тишина, и казалось, что там никого нет. Напротив находилась именно та комната, которая ей была нужна сейчас. Только Беата занесла руку, чтобы постучать, как дверь тут же отворилась.

– Вы подслушиваете? – спросил Мишель с порога.