Но все по порядку.
Все началось со страшного ограбления кассы нашего порта. Бандиты убили всех женщин, включая невесту моего соседа по комнате в общежитии. Вот это было горе, вот где душа моя разрывалась на части. Молодая красивая девушка была убита из-за денег, простых бумажек. Как же так, милая моя Ассоль, как же так? Я молился о душах убитых и о душах страдающих. Мой сосед пил беспробудно, за это его хотели даже уволить из порта, но я отстоял мальчишку. Ведь бросить человека в пропасть легко, а спасти тяжело. Долго мне пришлось восстанавливать его, рассказывал я ему и о Боге, и о Библии. Вечерами наши разговоры лечили его израненную душу. После того как мне это удалось, меня даже, милая моя Ассоль, повысили, и теперь я заведующий складами, где лежат принятые грузы до распределения. Работа трудная, но очень ответственная. Все предыдущие заведующие не выдерживали испытания властью и оказывались на скамье подсудимых. Я понимаю, когда ты видишь такое изобилие, которое находится на складе, то очень хочется воспользоваться этим. Это словно дьявол искушает людей, и они по своей глупости попадают в его сети. Знаешь, милая моя Ассоль, многие, понимая это, отказываются от этой должности, поэтому я решил согласиться. Жизнь научила меня быть стойким к искушениям дьявола, возможно, этим я спасу несколько чистых душ.
Поэтому два года прошли у меня как один день. Банду Лютого так и не поймали, и все черноморское побережье по-прежнему в страхе. Представляешь, Ассоль, этот гад ножом на груди молодой девушки свою подпись вырезал. Я был там, когда приехала милиция, и меня директор порта попросил остаться, чтоб помочь ей в организационных вопросах. Я видел эту подпись, мне кажется, я не забуду этого никогда. Соседу своему об этом я не рассказал, потому что это ужасно, бесчеловечно, словно сам дьявол вселился в этого Лютого, не оставив в нем ничего человеческого.
Про Сашку пока ничего не известно, но я по-прежнему надеюсь с ним встретиться, ему вчера исполнилось двадцать восемь лет. Выпил я рюмку за его здоровье, да и прощения у него попросил за его испорченное детство, за маму, за папу, за то, что найти его никак не могу. Хотя изъездил я уже все побережье, даже в Николаев на Украину смотался на выходных и в Крым, но нигде про него не слышали, нигде о нем не знают.
Видел фильмы с твоим участием, ты, как всегда, великолепна. Тебе талант дан Богом. Ты дари его людям, и вернется тебе сторицей любовь народа.
Как всегда, навеки твой, Грэй.
Глава 22
Индейцы все-таки продвинутые чуваки
Весь день домочадцы старались избегать друг друга, по крайней мере, Беате так показалось. Корнелия, выйдя к завтраку, оповестила всех, что Агния плохо себя чувствует и выйдет только к ужину. Беата специально вышла к завтраку, чтобы посмотреть реакцию домочадцев на ее спасение, но была награждена реакцией мирно попивающих кофе людей. После слов Корнелии все, как по команде, молча встали и вышли из столовой, как будто сюда их заставило выйти только наличие хозяйки. Не пришел никто и на обед, видимо, отсутствие Агнии отменяло аппетит и все физиологические процессы. Жека вздыхал, убирая обратно в холодильник приготовленные яства.
Дуню Беата застала между завтраком и обедом в столовой у елки.
– Привет, – она села рядом с девочкой на пол. – Что делаешь?
– Играю, – смущенно сказала та, словно это было постыдное занятие.
– Класс, – сказала Беата, – когда я была маленькая, то тоже обожала играть на елке. По правилам индейцев, я обязана с тобой поделиться.
– Все-таки у индейцев хорошие правила, – рассудила Дуня.
– Согласна, – кивнула Беата, – продвинутые чуваки, за то и уважаю. Так вот слушай, я представляла, что это огромное волшебное царство, где все живут в согласии. Вот, например, – она сняла с ветки игрушку ангела, – это ангел, у него обязательно должно быть имя.
– А у этого есть?
– А это мы с тобой сейчас решаем, хочешь, дай ему имя сама, – улыбнулась Беата.
– Ганс, – быстро сказала девочка, – как моего любимого сказочника.
– Принято, – улыбнулась Беата.
– Вот наш Ганс пошел в гости, – она оглядела елку и, заметив на верхней ветке жар-птицу с огромным красивым хвостом, сказала: – К жар-птице Золушке.
– Странно, жар-птица Золушка, – засмеялась Дуня.