Эта мысль понесла ее вверх по ступенькам медицинского блока. Через дверь.
«ИДИ ПРЯМО»
Воздух в помещении был плотным, теплым. Запекшийся ароматами соли, красного и железа. От свитера зудела кожа.
Доктор был внутри. Как и медсестра с кислым лицом. Оба стояли спиной к двери. Они склонились над каталкой, над маленьким, неподвижным комком. Красный цвет был в реках на полу. Венами растекался по плиточным швам. Окрашивал мыски украденной обуви Яэль.
«ОСТАНОВИСЬ»
Она замялась в дверях, не в состоянии оторвать глаз от крови. Она выглядела по-особенному свежей. По-прежнему цепляющейся за жизнь и яркой.
Чудесные, полные волшебства слова бабушки вертелись у нее в голове. Запах крови просочился через ноздри, вцепился в ее внутренности. Сделал ее слова липкими и горячими.
– Мой папа здесь? – спросила она, стараясь не смотреть на руку, которая свисала с каталки. Пальцы поникшие, синие и такие маленькие-маленькие.
Доктор Гайер и его медсестра одновременно подняли головы. Зеркальные выражения глаз: расширившиеся, застывшие, ужаснувшиеся. В руке врача был скальпель, а на лабораторном халате алые пятна – пунктиры, точки и трещинки, как в радиокоде. Только его лицо было чистого белого цвета – опустошенное, словно кровь, пропитавшая все вокруг, была на самом деле его.
Оставаться Бернис было почти невозможно. Мнимый шоколадный торт разбушевался в желудке, жалкие крохи супа поднялись к горлу. Она посмотрела на трещинку между зубами доктора Гайера и не смогла забыть, как сильно его ненавидела.
– Б-Бернис? Что ты тут делаешь? – Страх в голосе врача помог ей собраться. Она была Бернис Фогт, дочерью начальника лагеря, стоящей в красном море, видевшей то, что не должен видеть ни один ребенок. Казалось, это расстроило доктора Гайера больше, чем товарные вагоны с семьями, которых он разделил, стоя на деревянном ящике для яблок; больше, чем кровь, капавшая с его рук.
Поэтому Яэль выпрямилась, проигнорировав слабость в животе.
– Они сказали мне, что папа был в медицинских зданиях. Меня отправили сходить за ним.
– Начальник лагеря Фогт?
Она кивнула.
– Что вы делаете?
Доктор Гайер убрал свой скальпель за спину – как будто это могло скрыть крошечное изрезанное тело на каталке – и, бросив сердитый взгляд на медсестру, чуть слышно сказал: