Меня разбирает нервный смех.

Сорок минут.

Снова выхожу на улицу, к объявлению, снова осматриваюсь по сторонам. Нет Дианы. Только пьянчужка в подворотне ссыт на машину с рисунком башни на крыле. Я возвращаюсь в бар.

Час.

Полтора.

Передо мной вырастает шеренга бутылочек «Спрайта». Кошелек пустеет, зал пустеет, и бармен все чаще отправляет Артура Александровича «делать уроки».

Я огрызаюсь, что уже взрослый, и упрямо жду. Жду и жду, но в животе нарастает неотвратимый холод понимания: Диана…

Нет!

Она была здесь и появится снова.

В два часа меня выгоняют на улицу. Я чувствую себя так, будто пьян. Будто не «спрайт» глотал, а пиво или водку, и теперь в мозгах образовалась невесомость, и реальность куда-то выскальзывает склизким ужом.

Нависают улицы, насосные подстанции, гаражи. Гудит ветер, челюсть трясёт от холода.

Диана придёт.

Я отчаянно сторожу ее объявление. Тело бьет озноб, щеки горят. Перегруженный «спрайтом» мочевой пузырь напоминает о себе глухой болью. К трём ночи он так молит о пощаде, что я иду в подворотню, где сгрудились угрюмые пакгаузы и стенает машинная сигнализация. Поначалу мерещится, будто сирена завывает лишь в моей голове, но с каждым шагом звук приближается — разрастается, заполняет пустые улицы, резонирует и бьет молотом по барабанным перепонкам.

Из канализационной решетки валит пар, сквозь белые клубы которого проступает табличка адреса. Если верить ей, это 6-ая линия, 31 дом.

Замечательно. Вот на него-то и нассым.

В полумраке обрисовывается силуэт визгливого автомобиля: одно колесо приспущено, на дверце светится люминесцентная наклейка с каменной башней.

Или нассать на машину?

По инерции, как древний автоматон, завод которого никак не закончится, я подхожу к стенке и расстегиваю ширинку. Раскалённая струя ударяет в бетон и растекается веером к земле. Почему-то именно в этот момент меня прорывает — горло сдавливает, по щеке сбегает горячая слеза.

Диана объявится.

Диана объявится!