И беда разразилась. Впрочем, такая ли уж это беда?

Их обоих исключили из лагеря. То есть исключили конечно же Никаншина, а Романа уволили.

– С милицией будешь сам разбираться, – сказал начальник лагеря напоследок вожатому. – И этого мне сам доставишь в детдом. Понял?

– Так точно, – ответил Роман и вышел вместе с Ваней.

– Куда мы теперь? – спросил он его, когда они шли в отряд под сочувственные или злорадствующие взгляды детей и взрослых.

– Ты ведь меня не бросишь, а Волк? – тихо и со страхом в глазах обратился к нему вместо ответа мальчик. – Я с тобой пойду куда угодно.

– Ты то пойдешь. А что дальше?

– Возьми меня к себе! – вдруг горячо взмолился Волчонок. – У меня кроме тебя никого нет.

– Дурашка, – Роман встал перед малышом на колени. Он вдруг впервые осознал, что Ваня находится сейчас в ситуации куда более страшной, чем он сам. – Тебя ведь мне никто не отдаст.

– А ты укради меня, укради, – горячо зашептал мальчик в ухо Романа. – Или я сам все равно убегу из детдома. Я не смогу там жить. Я не хочу…

Волчонок заплакал.

Этого Волк не мог выдержать. Слезы мальчика вдруг причинили ему невыносимую боль. Но что он мог поделать?

На следующий день, когда они ехали в автобусе в город, Волчонок не проронил ни слова, лишь бросал из-под синей кепки на Романа взгляды, от которых тому становилось не по себе. Он понимал, что совершает первое в своей жизни предательство. И еще он понимал, что ничего не может с этим поделать. А главное, он старался не думать о том моменте, когда надо будет сказать «Прощай». Неужели он сможет расстаться с Ваней?

С Волчонком Ваней.

С ЕГО ВОЛЧОНКОМ!

Роман чувствовал, что он не менее несчастен, чем Ваня.

Автобус остановился, и они вышли, чтобы пересесть на другой, который едет в район, в котором находился Ванин детдом.

– Хочешь кушать? – спросил Роман мальчика, когда они проходили мимо вокзального буфета.

– Нет, – буркнул тот.

– Но поесть то надо, – Роман попытался уговорить Волчонка. – Нам еще три часа ехать.